Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

– Нет, сеньор, мы не уйдем! – закричало сразу несколько голосов. – Мы не хотим погибать! Мы и так слишком долго плыли сюда и молчали, а теперь, наверно, уже не сможем вернуться! Поворачивайте каравеллы к

Испании! Поворачивайте сейчас, а не то мы никогда не увидим родных краев!

– Да что это, бунт? – вскричал Колумб. – Кто смеет так дерзко говорить со своим адмиралом?

– Все, все, сеньор! – ответило хором множество голосов. – Приходится быть дерзким, когда грозит смерть! Будешь молчать – погибнешь!

– Санчо, и ты тоже с этими смутьянами? Неужели и в тебе тоска по дому и бабьи страхи сильнее жажды бессмертной славы и всех земных богатств и чудес Катая?

– Коли это так, поставьте меня драить палубу и никогда не допускайте до руля, как труса, недостойного смотреть на

Полярную звезду! Ведите каравеллы хоть прямо во дворец великого хана курсом на его трон, и Санчо не бросит вахты, пока будет руль под моей рукой! Он родился на корабельной верфи, и ему, естественно, хочется знать, куда может доплыть корабль.

– А ты, Пепе? Неужели ты забыл свой долг, что тоже осмелишься обратиться со столь мятежными речами к своему адмиралу и вице-королю твоей государыни доньи

Изабеллы?

– Вице-королю чего? – раздался из толпы голос, помешавший Пепе ответить. – Вице-королю полей морской травы с тунцами, китами и пеликанами вместо подданных?

Хватит, сеньор Колумб! Мы не позволим какому-то генуэзцу так обращаться с кастильцами! Надоели нам ваши крабьи пастбища и острова, которые оказываются облаками!

– Домой!.. В Испанию!.. Домой!.. В Палос! В Палос! –

подхватили остальные.

Санчо и Пепе отделились от толпы и стали рядом с

Колумбом, между тем как матросы продолжали кричать:

– Плыть дальше на запад – значит искушать бога! Мы хотим вернуться, пока не поздно! Домой! Домой!

– С кем вы говорите, наглецы? – вскричал Луис, невольно хватаясь за пояс, где обычно висел его меч. – Что за бесстыдство! Прочь, трусливые твари, а не то я...

– Спокойней, друг мой Педро! – остановил его адмирал, который даже не дрогнул перед этой бурей ярости и отчаяния. – Предоставьте это дело мне. Слушайте, что я скажу, несчастные бунтовщики! – обратился он к матросам. – Вот мой решительный и окончательный ответ на все подобные требования: назад мы не пойдем! Эта экспедиция снаряжена вашим королем и вашей королевой, чтобы открыть новый путь в Индию через Атлантический океан, и мы должны его открыть во что бы то ни стало! Поэтому мы будем плыть на запад, пока земля не преградит нам путь.

Так я решил, и так будет, пока я жив! А вы запомните: всякое неповиновение воле государей, всякое ослушание или неуважение к их представителям не останется безнаказанным. И, если я услышу еще хоть слово недовольства, виновного постигнет суровая кара! Навлекая на себя гнев наших государей, вы рискуете жизнью гораздо больше, чем в любую бурю на океане, а я уж позабочусь, чтобы каждый получил по заслугам, – в этом даю вам слово!. Подумайте сами, – продолжал Колумб, – что даст вам трусливое бегство и что ожидает вас, если мы смело пойдем вперед! В

первом случае вам грозит гнев наших государей, расплата за бунт и неповиновение или, вернее всего, мучительная смерть от голода и жажды, потому что, если вы вздумаете восстать против своих капитанов и повернете вспять, вам не хватит припасов и вы все равно не увидите Испании.

Возвращаться уже слишком поздно! Путь на восток займет вдвое больше времени, чем все наше плавание, а бочонки с водой на каравеллах уже пустеют. Нам нужна земля, и только земля, которая находится здесь, поблизости, и может нас спасти!. А теперь подумайте о другой возможности, – снова заговорил Колумб после некоторой паузы. –

Впереди вас ждет Катай со всем его великолепием, диковинами и сокровищами. Это чудесная страна, населенная кроткими, справедливыми и гостеприимными людьми. А

по возвращении из Катая даже последнего матроса, оставшегося верным своему капитану и достигшего великой цели, ждут милости наших государей, почет и уважение.

– Сеньор! – выкрикнул кто-то из толпы. – Мы будет повиноваться вам еще три дня. Но, если за эти дни земля не покажется, вы повернете в Испанию?

– Никогда! – твердо ответил Колумб. – Я обязался доплыть до Индии, и я доплыву до Индии, хотя бы для этого понадобился еще целый месяц! Ступайте же на свои места или ложитесь спать, и чтоб я больше не слышал подобных речей!

В облике адмирала было столько достоинства, его гневный голос был так уверен и тверд, что никто не отважился ему ответить. Матросы молча разошлись, затаив недовольство. Если бы «Санта-Мария» была единственным судном экспедиции, возможно, дело дошло бы до бунта, но никто не знал, как к этому отнесутся команды «Пинты» и

«Ниньи». Мартин Алонсо Пинсон пользовался у своего экипажа не меньшим уважением, чем Колумб на «Санта-Марии», поэтому даже самые дерзкие смутьяны не решались пока на открытое возмущение и выражали свою озлобленность только глухим ропотом. Но втайне они готовились к решительным действиям и ожидали только возможности сговориться с командами других каравелл.