Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

– Он говорит то, что ему приказано, – робко заметила

Мерседес тихим голосом. – Боюсь, сеньора, что в его словах больше правды, чем это кажется!

– Вам нечего бояться, прекрасная сеньорита! – воскликнул Санчо, на которого угроза маркизы не произвела никакого впечатления. – Потому что сражение это было на самом деле, и победа тоже была одержана, и оба героя вышли из боя невредимыми. Светлейшая сеньора, от вас, как от тетки моего самого лучшего друга, я готов снести все, что угодно, – я хочу сказать: любые слова! Но подумайте о том, что гаитяне ничего не знали об аркебузе, с помощью которого мы разгромили Каонабо, и о том, что дон Луис одним своим добрым копьем рассеивал толпы мавров!

– Ну да, конечно, когда он сидел на коне в стальных доспехах, – по-прежнему насмешливо отозвалась маркиза,

– тогда он мог сразить даже Алонсо де Охеду! А там?

– Вы действительно привезли с собой эту принцессу? –

спросила Мерседес.

– Клянусь святой мессой и всеми святыми, какие значатся в календаре, светлейшая сеньора и сеньорита! И

принцесса эта куда пригожее дочерей нашей доброй королевы, если это те самые девицы, что сейчас вышли отсюда.

– Прочь с глаз моих, плут! – воскликнула возмущенная донья Беатриса. – Ничего не хочу больше слышать! Удивляюсь, как мог мой племянник доверить такому пустомеле хоть какое-то поручение. Ступай и постарайся до утра научиться скромности, иначе даже сам адмирал не спасет твою спину от палок! Пойдем, Мерседес, время позднее, нам пора на покой.

Санчо остался один. Через минуту за ним пришел паж и отвел в комнату, предназначенную ему для ночлега. Старый моряк поворчал про себя, вспоминая обещания тетки дона Луиса, еще раз пересчитал свои доблы и уже совсем собрался лечь спать, когда тот же паж пригласил его для новой беседы.

В сущности, для Санчо было все равно, что день, что ночь, и он не стал возражать, особенно когда узнал, что его хочет видеть прелестная сеньорита, чье благородное лицо поразило даже его.

Мерседес ждала своего неотесанного гостя в маленькой приемной, куда удалилась, попрощавшись перед сном с маркизой. Когда моряк вошел, лицо ее пылало, глаза сверкали, и, будь Санчо хоть немного проницательнее, он бы понял, что прекрасная сеньорита до крайности встревожена и взволнована.

– Санчо! – обратилась к нему Мерседес, когда они остались одни. – Ты проделал долгий и трудный путь, и я прошу тебя принять это золото как слабое доказательство того, с каким вниманием я выслушала принесенные тобой вести.

– Сеньорита! – воскликнул Санчо, стараясь не смотреть на доблы, опущенные в его руку. – Надеюсь, вы не считаете меня корыстолюбцем! Доверие адмирала и возможность говорить с такими благородными дамами уже вознаградили меня сверх всякой меры!

– И все же деньги могут тебе понадобиться. От подарка дамы отказываться нельзя.

– В таком случае, я его приму, донья сеньорита, даже если бы этих добл было вдвое больше!

С этими словами Санчо решительно сунул монеты в тот же карман, где уже лежали золотые, выданные ему по приказу королевы. Мерседес очутилась в положении человека, который может узнать слишком много и боится воспользоваться своей властью; иными словами – сейчас она могла разрешить все свои сомнения, но именно это ее и пугало.

– Санчо, – заговорила наконец Мерседес, – ты совершил с сеньором Колумбом славное и необычайное путешествие и видел много такого, о чем мы, никогда не покидавшие Испании, и не догадываемся. Неужели все, что ты рассказывал об этих принцах и принцессах, правда?

– Чистейшая правда, сеньорита, какой не напишут историки. Когда сам побываешь в сражении или в каком-нибудь славном плавании, а потом услышишь, что об этом написано, только тогда и поймешь разницу между истиной и историей. Вот, скажем, отправился я. .

– Оставь все прочие путешествия, добрый Санчо, расскажи мне только об этом! Действительно есть такие принц

Маттинао и его сестра принцесса Озэма? Они в самом деле прибыли вместе с доном Христофором и доном Луисом в

Испанию?

– Я этого не говорил, прекрасная сеньорита. Дон Маттинао остался управлять своим народом. Только его красавица сестра последовала за доном Христофором и доном

Луисом в Палос.

– Последовала? Откуда же у адмирала и у графа де

Льера такое влияние на царственных дам, что те вдруг сами бросили свою родину и «последовали» за ними в чужую страну?

– Конечно, сеньорита, для Кастилии, Португалии или даже для Франции все это может показаться удивительным. Но Гаити еще не христианское королевство, и принцесса там не выше знатной кастильской дамы, а если судить по нарядам, то, пожалуй, и ниже. Однако принцесса везде остается принцессой, а красавица – красавицей. Донья Озэма чудо как хороша! Она уже начала болтать на чистейшем кастильском наречии, словно воспитывалась где-нибудь в Бургосе или в Толедо. Да и не диво с таким учителем, как дон Луис! Она от него переняла немало: ведь он жил у нее во дворце, и никто им, можно сказать, не мешал, пока этот чертов дон Каонабо не явился за принцессой со своими приспешниками!

– Скажи, Санчо, эта принцесса христианка?