Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

– Я знаю это от него самого, ваше высочество. Да, да, сейчас он уже старается позабыть нашу кастильскую речь и ломает себе язык над французским произношением. Сеньора, – Сантанхель вновь обратился к королеве, – только ханжи и безмозглые рабы суеверий могут отрицать справедливость идей Колумба. Древние философы думали так же, как он. Пусть малодушным его замысел кажется слишком рискованным, даже безумным, но, если бы португальцы не пустились в просторы Атлантики, они никогда не открыли бы своих островов! О господи, боже мой! У

меня вся кровь закипает, когда я думаю о том, чего достигли эти луизитанцы, пока мы здесь, в Кастилии и Арагоне, дрались с неверными из-за каких-то нескольких гор и долин и препирались из-за их столицы!

– Сеньор, вы забываете о чести своих государей и о долге перед богом! – остановила его маркиза де Мойя, вовремя заметив, что Сантанхель в запальчивости перешел границы дозволенного. – Завоевание Гранады – одна из побед нашей церкви, и она одна прославит обе короны на веки веков. Сам глава католиков признал это, и все добрые христиане думают так же.

– Я не хочу преуменьшать наши успехи, донья Беатриса, – ответил Сантанхель. – Я только думаю о том, что победа Колумба дала бы церкви власть еще над миллионами и миллионами душ!

Маркиза, всегда стоявшая на страже интересов королевы, что-то возразила, и между нею, Сантанхелем и

Алонсо де Кинтанилья завязался оживленный спор. Тем временем Изабелла отвела короля в сторону, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Королева была серьезна и явно взволнованна, Фердинанд, как всегда, держался холодно, осторожно, хотя и весьма почтительно: с первой же встречи и до последних дней он относился к Изабелле с глубоким уважением. Придворные уже привыкли к подобным сценам: король настолько же славился своей уклончивостью и осмотрительностью, насколько королева

– великодушием и пылкостью, особенно когда речь заходила о каком-нибудь добром деле.

Эта тихая беседа продолжалась около получаса. Временами Изабелла смолкала, прислушиваясь к тому, что говорят в другом углу, затем снова начинала убеждать своего супруга.

Наконец Изабелла оставила Фердинанда, который преспокойно вернулся к просмотру своих бумаг, и медленно двинулась к возбужденному кружку придворных.

Теперь все они в один голос громко сожалели об отъезде

Колумба – слишком громко, даже по мнению снисходительной хозяйки. Впрочем, она надеялась, что ее приближение умерит их пыл. Взглянув на Мерседес, королева остановилась. Девушка сидела в стороне и, забыв о своем рукоделии, жадно прислушивалась к речам приближенных королевы.

– Я вижу, ты не принимаешь участия в этом горячем споре, дитя мое, – заметила Изабелла, заглядывая во взволнованное лицо Мерседес. – Разве Колумб тебя больше не интересует?

– Мои уста молчат, сеньора, потому что неопытной молодости больше пристала скромность, но сердце мое говорит!

– Что же говорит твое сердце, дитя? Ты тоже думаешь, что любая награда за услуги генуэзца не будет слишком велика?

– Раз уж вы удостоили меня такой чести, ваше высочество, я скажу то, что думаю, – ответила прелестная девушка, и бледное лицо се порозовело от волнения. – Я

верю, что это великое дело ниспослано вам в награду за все совершенное вами во славу нашей веры. Я думаю, что сама судьба привела Колумба к вашему двору и удерживала его здесь семь долгих лет, когда он терпел всяческие невзгоды, но все же не отказался от своего замысла. И я верю, что этот последний призыв в защиту его не может быть не услышан!

– Ты слишком восторженна, дочка, особенно когда речь идет об этом путешествии, – возразила королева. – Но твое желание помочь Колумбу меня весьма трогает.

В ту минуту Изабелла не имела ни времени, ни желания разбираться в своих собственных чувствах, которые возникли у нее под влиянием множества самых разнообразных причин. Но этот короткий разговор с влюбленной девушкой сыграл свою роль, и, когда королева подошла к группе почтительно расступившихся перед нею придворных, разумные, хотя и слишком смелые речи Луиса де Сантанхеля показались ей уже гораздо убедительнее. Правда, Изабелла все еще колебалась. Расчетливый супруг только что указал ей, что сокровищницы обоих королевств пусты и что страна истощена войной.

– Скажите, сеньор Сантанхель, какая сумма нужна

Колумбу, чтобы снарядить экспедицию, как он намеревался?

– Он просит всего-навсего две легкие каравеллы, сеньора, и три миллиона мараведи – сумма, которую любой молодой повеса истратит на свои развлечения за несколько недель!

– Да, это немного, – согласилась Изабелла, все более увлекаясь мыслью о благородстве целей смелого путешествия. – Сумма поистине невелика, однако супруг мой государь сомневается, найдется ли сейчас в сокровищницах обоих королевств даже такая малость.

– Какая обида, что из-за горсти золота мы можем упустить столь блестящий случай раздвинуть пределы христианства и прославить Испанию! – воскликнула донья

Беатриса.