Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай

– Мы с вами не можем верить в приметы, зная, что это только следствия законов природы, – спокойно и серьезно ответил адмирал. – Штиль скоро кончится. На востоке сгущается дымка, а это значит, что оттуда движется поток воздуха. Этот поток и повлечет наши каравеллы на запад.

Эй, кормчий! – обратился он к своему помощнику, который в эту минуту вышел на палубу. – Прикажи отдать паруса и приготовься: с северо-востока идет попутный ветер!

Примерно через час предсказание Колумба сбылось, и все три каравеллы пошли вперед, разрезая носами водную гладь. Однако этот ветер, вернее – его подобие, оказался для нетерпеливых моряков еще мучительнее штиля: встречная мертвая зыбь становилась все сильнее, ветер был слабый, и каравеллы продвигались на запад с большим трудом.

61 Сьеста (исп.) – послеобеденный отдых в самые жаркие часы дня; обычай, распространенный в большинстве южных стран.

Теперь Колумб уже не так опасался появления португальских судов: по его расчетам, они должны были находиться сейчас много южнее. Адмирал и братья Пинсоны, Мартин Алонсо и Висенте Яньес – капитаны «Пинты» и

«Ниньи», – употребили все свое искусство и опыт, чтобы увеличить ход каравелл. Однако двигались они чрезвычайно медленно и с немалыми трудностями. При внезапных шквалах суда так резко зарывались носом, что это угрожало мачтам и парусам. А скорость между тем оставалась такой ничтожной, что понадобился острый глаз

Колумба, чтобы заметить, как высокая конусообразная вершина пика на Тенерифе медленно, дюйм за дюймом, словно погружается в океан.

Между тем суеверные матросы снова начали роптать, и на сей раз громче обычного, Нашлись зачинщики, которые нашептывали остальным, что адмиралу не следовало бы пренебрегать столь явными и редкими знамениями природы и, пока не поздно, повернуть обратно. Однако громко высказывать недовольство не решались даже они: суровая непреклонность Колумба внушала команде «Санта-Марии» уважение, способное утихомирить самых непокорных, Что же касается моряков других каравелл, то они продолжали идти за своим адмиралом, слепо повинуясь воле старшего, как это бывает в подобных обстоятельствах.

Вечером, когда Колумб вычислил пройденное за день расстояние и вернулся в свою каюту, Луис заметил, что адмирал выглядит более озабоченным.

– Надеюсь, все идет как следует, дон Христофор? –

весело спросил юноша. – Путешествие началось прекрасно, и мне кажется, что я уже вижу Катай на горизонте!

– Это вам только кажется, Луис, – ответил адмирал. –

Вам просто хочется, чтобы все шло прекрасно, поэтому вы и видите все в розовом свете! А мне полагается смотреть правде в глаза, и, хотя я тоже вижу перед собой Катай –

один только бог знает, как ясно я его вижу! – я вынужден считаться с с опасностями и препятствиями, способными преградить нам путь.

– Неужели эти препятствия оказались серьезнее, чем мы предполагали, сеньор?

– Будем надеяться на удачу.. Но взгляните сюда, мой юный друг, – ответил Колумб, указывая на карту. – Вот здесь мы находились утром, и вот сколько мы прошли за весь трудный день до вечера. Эта коротенькая линия отмечает наше продвижение, а это – необъятный океан, и его нам еще предстоит пересечь, чтобы добраться до цели нашего плавания. По моим расчетам, несмотря на все наши усилия и на то, что именно сейчас скорость нужна нам как никогда – не только из-за португальцев, но и из-за наших собственных матросов! – за целый день мы прошли всего девять лиг. А что такое девять по сравнению с тысячью лиг, которые еще лежат впереди! Если так будет продолжаться, нам не хватит ни воды, ни продовольствия.

– Кто-кто, а вы-то найдете выход из положения, дон

Христофор, я целиком полагаюсь на ваш опыт и знания!

– А я полагаюсь на бога, надеюсь, что он не оставит своих слуг в трудный час, – ответил Колумб и прилег, чтобы соснуть хоть несколько часов; положение эскадры его так беспокоило, что он даже не стал раздеваться.

С первыми проблесками рассвета адмирал и Луис вышли из каюты. Поднявшись на полуют, они преклонили колена, помолились, а затем стали с нетерпением ожидать, что принесет им занимающийся день. В их положении это нетерпение было вполне естественно.

Восход солнца на море описывали слишком часто, поэтому вряд ли стоит здесь повторяться. Скажем только, что

Луис любовался красками восхода с восторгом влюбленного, различая в легких розовых облачках, которые обычно в сентябре предвещают в этих широтах ясную погоду, какие-то черты, напоминавшие ему выразительное лицо

Мерседес. Более практичный адмирал смотрел в том направлении, где лежал остров Ферро, и ждал полного рассвета, чтобы убедиться, не произошли ли там за ночь непредвиденные изменения. Минута проходила за минутой, а мореплаватель все так же напряженно вглядывался вдаль. Наконец он подозвал к себе Луиса.