"Мерседес" на тротуаре (СИ)

Волобуев устроился неплохо: теплые, цвета кофе с молоком, стеновые панели, потолок отливает адриатической голубизной, элегантная черная мебель. Пара абстрактных картинок в белых рамках, как окна в неведомый мир.

— Присаживайтесь. — Хозяин кабинета указывает на низкий пышный диванчик. — Чай, кофе, коньяк, виски?

— Спасибо, на работе не пью. — Вообще-то я могу и на работе. Меру знаю. Но, находясь в тылу врага, не стоит расслабляться. Я начинаю плавно погружать свои больные мощи в обволакивающую бездну диванных складок. Посадка происходит на удивление, мягко. Умеют проклятые капиталисты делать мебель. Пока мы размещали по сто пятьдесят боеголовок на одном ракетоносителе, они конструировали диваны, специально для таких как я, ожоговых больных.

— Значит, кофе. — Решает Волобуев и отдает распоряжения секретарше. — И так? Почему вы решили написать именно о «ТетраТехе»?

— Понимаете. — Я доверительно, как великий секрет сообщаю собеседнику банальную истину. — Когда мне предложили написать этот материал, я, предварительно, навел справки о автобизнесе в нашем городе, и получил однозначную характеристику: торговля автомобилями, запчастями и горюче-смазочными материалами на 90 % контролируется криминальными структурами. — Физиономия Геннадия Георгиевича полна благодушия и спокойствия. Железный человек. Настоящий чекист. — «ТетраТех»- мне порекомендовали как, чуть ли не единственную фирму, не связанную с криминалом.

— Ясно. Чушь, белиберда, обывательские байки! — Президент «ТетраТеха» от избытка чувств даже припрыгивает в своем президентском кресле. — Сами подумайте: какие у бандитов могут быть интересы в нашем бизнесе? Им нужны динамичные отрасли экономики. Чтобы сегодня вложить рубль, а через месяц снять десять! А у нас? Какие у нас обороты. Тем более в условиях кризиса? Соучредители и поставщики плачут: не могут вернуть вложенное. Товар почти не раскупается! Это же не хлеб и не водка. Из масляного фильтра сливочного масла не добудешь! — Господи, как же господин Волобуев переживает за своих поставщиков и учредителей. Вот в ком погиб великий актер. Где уж мне с моим самодеятельным уровнем. Если бы я не знал, что Геннадий Георгиевич фильтрами себе зарабатывает не только на масло, но и отдых во Флориде, я бы всенепременно разрыдался и отдал ему последний червонец.

— Что, действительно так тяжело? — Мое сочувствие заставляет Волобуева напрячь извилины и продолжить восхождение на Эверест проблем сибирского автобизнеса.

— Еще как. Вы же видели: приходится торговать всякой дрянью, только бы расширить ассортимент. Бабочки в магазине автозапчастей?! А какие кадры? Разве это люди? Нет, это не люди. Это бездельники и воры. Вот он где криминал. От своих же продавцов приходится прятать товар. Недоглядел — недостача. А потом мне разбираться с поставщиками. Попробуйте объяснить человеку, куда делся его товар, если он не продан и на складе отсутствует! — Нет, положительно, я сейчас затоплю слезами шикарный кабинет президента и подарю несчастному страдальцу, всю, имеющуюся у меня наличность. Однако Волобуеву везет. В тот момент, когда влага уже потекла по слезным каналам, кто-то открыл дверь.

— Геннадий Георгиевич, можно?

— Подожди. Не видишь, я занят. — Волобуева сердит бесцеремонное вторжение. И я с ним солидарен. Нельзя прерывать великого артиста на середине монолога. Искусство требует не только жертв. Но и деликатного к себе отношения. — Зайди через пол часа.

— Так, это. Мне срочно. — Нудит невидимый посетитель от дверей. Мне становится любопытно, что за наглец срывает спектакль. Я оглядываюсь. Мои глаза встречаются с глазами «джипика». Того самого, который тормозил дверь моего подъезда своим героическим носом. Принесла же его нелегкая! «Джипик» поворачивает свое заштопанное и перепачканное зеленкой личико, собираясь покинуть помещение, но вдруг до него доходит: кто сидит в кабинете босса.

— Эта сука Валерку шлепнул. — Только человек очень низкого интеллекта может так вольно обращаться со словами. Сука — женского рода, шлепнул — мужской род. Может быть, он не сибирский бандит, а американский шпион? Я, забыв о своих болячках, пружиной вылетаю из мягких объятий диванчика и встаю в боксерскую стойку. Или, скорее, пытаюсь повторить ту позу, которую не раз видел по телевизору в репортажах с соревнований по боксу.

— Он?! — Кричит за моей спиной Волобуев. С детства помню название фильма «Бей первым, Фреди». Фильм не помню. Но главное не сценарий, а принцип. Я бью. Либо в моем ударе был какой-то дефект, либо поза, не совсем соответствовала классическим образцам, только вместо того, что бы сломать челюсть «джипику», я сам натыкаюсь на его кулак…

— Лей, я держу. — Сказать, что я пришел в сознание, значит сильно преувеличить. Просто сквозь вату, заткнувшую уши и залепившую глаза, стали прорываться отдельные звуки и тени. Кто-то оттягивает мою челюсть. Ощущаю во рту обжигающее тепло коньяка. Я против того, что бы пить божественный напиток из горла. Мотаю головой, выплевываю пол стакана ароматной жидкости на пол.