Мерцающие тела (СИ)

Кажется, начало оплавляться устойчивое к ядерному излучению кресло. Гермафродит с трудом открыл слезящиеся глаза и увидел, что брат почти полностью бессилен и пуст, он обмяк на сидении, запрокинув голову. На тощей бледной шее в ожогах и кристаллах потовой соли явственно выступал кадык, а сонные артерии усиленно пульсировали. Еще не поздно было остановиться.

«Я не хочу останавливаться», — переполненный силами Генератор осторожно приподнял беловолосую голову брата обугленными пальцами и заглянул в прозрачные глаза, полные крови из полопавшихся капилляров. Люцифер был в сознании, но его мыслей и чувств рыжеволосый маг больше не слышал. Тонкие нити остатков энергии перетекали из тела в тело, когда реальность дрогнула, дав Источникам возможность видеть суть друг друга.

То, что узрел Люц, исказило его лицо в гримасе унижения и обиды.

То, что увидел Локко, было самым жутким зрелищем из всех. Сжавшаяся до размеров худой материальной оболочки и истощенная белесая аура старшего брата медленно угасала. Темнея со светло-серого до сумеречного оттенка, аура Люцифера превратилась в глубокое черное небо с россыпью неведомых звезд. Мелкие колючие глаза смерти целыми тысячами прошивали первородную тьму.

Ибо магическое излучение дарило не только жизнь, но и смерть, и выбора у Источников никогда особо не было.

«Он умер», — Локко закрыл глаза и уткнулся лбом в плечо трупа под собой. — «А я не могу сдержать его энергию. Ужасно больно, всё горит изнутри. Я чувствую вокруг себя тысячи сот с его излучением, и я могу контролировать всё это. Что же мне делать?»

Люцифер полностью и безвозвратно был мертв, и никакая благая сила в мире больше не оживила бы его.

«Один выход — дать сигнал. Может быть трубный зов призовет душу моего несчастного брата-убийцы на упокой», — ощущая потерю контроля над разрывающими массами чужих сил, подросток мыслил с трудом. — «Простите меня…»

Последовавший за этим сокрушительный взрыв смел всё, что люди не успели увезти прочь на десяток километров — обе гигантские и дорогущие пушки, ангары и тяжелую технику… Цветок Смерти, сотворенный усилиями двоих Генераторов, отличался от всех прочих — распространялся не в стороны, а вертикальным столбом, словно кто-то запустил ракету, чтобы отчаянно постучаться прямиком в Чистилище.

Трубный зов, чистый и печальный, похож на мольбу. У слышавших этот призыв людей сердце сжималось от жалости и тоски, а душа сострадала чьей-то непомерной скорби…

«Нет никаких гарантий того, что волшебные нелюди способны испытывать настоящие человеческие чувства.

Как и нет гарантий, что подобные чувства испытывают сами люди.

Возможно, всё это — выдумка для оправдания»— цитата из книги «Червивое яблоко», автор неизвестен.

…Светлеющее небо снова было пасмурным, и темные тяжелые тучи свисали чуть ли не до самой земли. Остывшая зола поднималась в порывах зябких сквозняков и опадала на все, что находилось в округе, равнодушно, как и следовало бездушным частицам горелой материи.

Заносимый пепельными порывами Локко лежал навзничь прямо в ворохе пахнувшей дымом и углем черноты, но ничего не видел и не чувствовал. С каждым часом мага все сильнее разъедали ожоги и язвы лучевой болезни, доставшейся ему за попытки укрощения радиоактивной энергии Люцифера. Гермафродит уже лишился глаз и большей части кожного покрова, зиял на мир неподвижными мышцами и оголенными ребрами, но все еще был жив и даже сохранял рассудок.

Сейчас Источник осознавал, каким на самом деле может быть одиночество, потому что умирал, медленно и мучительно, и никто не спешил к нему. Локко не ждал помощи, ибо знал, что его уже не спасти. Он просто чувствовал горечь и боль на душе, терзаемой бурей не истраченного до конца излучения.

И маг не поверил своему слуху, когда вдруг опознал приближающиеся осторожные, но уверенные шаги. Некто приближался, и гермафродит, подобно безглазой Шони, выпустил вокруг себя энергетическую волну-анализатор. Он сразу же узнал пришельца, и опять не поверил себе.

Десятый.

«Ты… здесь?» — сосредотачиваться на телепатии было очень болезненно, однако следовало убедиться в реальности творящегося.

— Да, я здесь, — парень остановился вблизи от живого мертвеца и присел. Трогать не рисковал. — Потрепало тебя. И не похоже, чтобы твой крутой брат…

«Он отказался от моей любви», — тускло пояснил Локко. — «И я его убил. Я самый плохой Источник на свете. И родственник тоже».

Блондин промолчал, не то думая так же, не то просто догадываясь о бесполезности каких-либо убеждений сейчас.

«Даже умереть быстро не могу, потому что… Погляди на меня, Десятый».

И вот они смотрели друг на друга в очередной, но, похоже, последний раз. Локко, осторожно ощупывавший бесформенными «лапами» своей ауры чужую, не столько видел, сколько чувствовал чужое присутствие — напоминающее льдистые кристаллы, поросшие одновременно и колким и пушистым инеем. Приятный холод, к которому хотелось прижаться обожженной кожей.

«Что ты видишь? На что это похоже?» — сейчас гермафродит все-таки решился задать этот вопрос, отчего-то казавшийся ему очень важным.