Мерцающие тела (СИ)

— Мелодия Цветка Смерти невероятна, — альбинос продолжал говорить. — Сигнал призывает души прямиком на тот свет. Распоряжаться миллионами жизней теперь может не только Бог, но и я. И ты сможешь, милая моя сестрица, если согласишься присоединиться. Только представь, какую музыку мы сумеем породить вместе!

Долгожданное предложение руки и сердца. Почему же Локко, так мечтавший об этом, чувствует лишь страх и тошноту?

— Но я…

— Да, ты всегда считала себя среднячком в области магии, — кивнул белоснежной головой парень. — Однако сумела не только вырваться из Зимпа, но и отыскать меня. Это не просто средний уровень, а, по меньшей мере, с плюсом. Секрет мощи не в том, чтобы быть самым мускулистым и расшибать стены щелчком пальцев.

— Я же не… — «не сама». Маг проглотил это, не желая подставлять Десятого, о котором Люц даже не упоминал, очевидно не беря в рассчет.

— Не веришь в себя, я помню это. Ты так и не сумела признаться в симпатии ко мне… Не надо удивляться, у тебя всё на мордашке было написано, — альбинос усмехнулся. — Не то чтобы я против, твои чувства мне очень лестны. Да, несмотря на разницу в полдюжину лет.

Локко чувствовал себя опустошенным и бессмысленным. Окружение вытягивало из него силы, брат вытягивал душу и скручивал из нее такие узоры, что становилось ясно — никогда он не примет младшего Генератора за ровню себе. Гермафродит для него не больше, чем забавное влюбленное существо, что восхищенно блестит глазами и умеет вовремя подсобить.

Сам подросток так воспринимал верного дрессированного горностая Лаки…

— И все же, — застывшее в эмоции тяжелой задумчивости бледное лицо с разводами немытости было похоже на какой-то фарфоровый артефакт. — Брат, что с тобой случилось? Раньше ты не доказывал свое превосходство чужими смертями. Ты же всегда был таким прекрасным, хорошим…

— И остаюсь прекрасным, хорошим, — просто ответил Люцифер. — А заодно всемогущим.

Локко тяжело опустился на пол перед сидящим на троне Источником, упершись ослабевшими руками в холодные листы металлической обшивки. Хотелось разрыдаться, разбить что-нибудь, взорваться, но сил не было совсем — они утекли, присоединившись в батареях ко всей остальной энергии пушки. Теперь его, Локко, излучение будет повинно в уничтожении очередного населенного пункта.

Холод и пустота.

— Пожалуйста, скажи, что ты пошутил, и мы уйдем отсюда, — перед глазами вдруг пронеслись те две трети года, во время которых юный маг настрадался и нанервничался на целую жизнь вперед. Он даже умирал. Он чуть ли не убил друга. А его объект любви в это время наслаждался геноцидом, и… — Пожалуйста, Люцифер, скажи, что ты не хочешь войны, — сипение перешло в хрип, когда Локко начал подниматься с пола, медленно, как собранный из дешевых запчастей робот.

Он не мог справиться со своей любовью. Молодой Генератор сейчас невыносимо мечтал в одночасье возненавидеть альбиноса, но не справился с этим, просто не получалось. Он желал быть с Люцем, и одновременно не хотел быть с ним вот так, в качестве начинки гигантского пистолета.

— Мир узрит мое могущество, — в мягком тоне, как в вате, скрывались триста тысяч гранитных скал.

— Я… я не позволю тебе быть убийцей! — дрогнув всем телом, Локко рывком бросился на брата, крепко обнимая его за шею.

Атака, самое настоящее нападение. Лучи, ударившие все тело насквозь, опалили одежду. Альбиносу категорически не понравился ход родственницы.

— Прочь!

— Нет! — гермафродит сжал руки крепче, потому что волны излучения фактически пытались его сдуть. — Прости! Я тебе не позволю!

Это было самое настоящее пожирание заживо, рядом с которым не стоял тот случай с нечаянным «кусанием» Десятого. Сейчас Локко буквально захлебывался чужой энергией, но продолжал поглощать и поглощать ее, вытягивать из забившегося в оковах брата. Хищник взобрался на колени содрогавшегося от боли Люцифера, живой удавкой сдавливая его все сильнее и сильнее.

Юный маг ощущал восторг, ликование и невероятный жар, затапливавший все его существо изнутри. Наверно, подумал он мельком, приблизительно так для людей чувствуется оргазм. Хотя для Локко облегчения не наступало, он продолжал вбирать излучение в себя, под протяжный вой тревожных сирен, под грохот разлетающихся ламп и электроприборов, под стрельбу в коридоре по заблокированному намертво шлюзу.

Сегодня им с Люцем никто не помешает быть вместе.

«НЕ УБИВАЙ МЕНЯ!!!» — разносился негласный вопль по всей башне, и от него люди пригибались и в ужасе неслись вон.

«Я люблю тебя, и я счастлив», — Локко чувствовал, как испаряются разлетающиеся с глаз слезы. От такого любимого старого свитера в жизнерадостную радужную полоску не осталось и следа — сделанный из натуральной шерсти он сгорел подчистую. Кожу прожигало насквозь, волдыри лопались и сгорали, и тут же возникали новые. — «Я, наконец-то, не чувствую себя одиноким, ведь ты во мне».