Мерцающий пруд

— Какое ужасное детство для Уэйда, — печально произнесла Лора.

Амброз вытер чашку и аккуратно повесил ее на крючок в буфете, стоявшем поблизости.

— Хуже, чем вы можете себе представить, мэм. Потому что, хотя у него было мало общего с родителями, он все же больше был похож на отца, чем на мать. Но она решила, что может изменить природу и превратить его в вылитого старика Джейсона, его деда. Все, что у него хорошо получалось, она отвергала, все время брюзжала, теребила, настаивала, чтобы он стал таким, каким он не был от природы. Даже его папочке становилось иногда жаль мальчика, но он не осмеливался вмешиваться, да и был не из тех, кого можно назвать отцом. Я никогда не видел малыша, который нуждался бы в любви больше, чем мальчик Уэйд. Вне дома у не кстати, все было прекрасно. Девочки всегда любили его, многие мальчики тоже — за исключением настоящих сорвиголов. Он был очень даже умным, когда забывал, что е мать считает его глупым. Вне дома люди слушали его и считали способным, были внимательны к его словам. И он тянулся к этому, как Джемми тянется к вам.

— Вирджиния тоже слушала его, да? — мягко спросил Лора.

Он стоял к ней спиной и с минуту хранил молчание. Повесил посудное полотенце и подошел к камину.

— Вирджиния считала, что он Аполлон, Ланселот и Абеляр в одном лице. Но мне кажется, сам он в это не верил. Может быть, он опирался на ее веру в себя, а не на свою собственную. Поэтому вы для него благотворны — он начинает обретать уверенность в себе.

— Так ли это? — пробормотала Лора. — Я никогда так не думала.

Он протянул руку к потрескавшейся чаше, в которой лежала курительная трубка, но потом вспомнил о своей гостье и убрал руку.

— Курите, пожалуйста, — быстро сказала Лора. — Мой папа всегда курил трубку. Мне нравится.

Он достал трубку, набил ее табаком, зажег от огня в камине фитиль, а потом поджег ароматную траву. Затем он подтянул второе кресло-качалку к камину и сел рядом с Лорой.

— Одного я не могу понять, — сказала она. — Почему Уэйд и вас включил в свою вражду с Морган?

— Это достаточно просто, — Амброз немного покачался в кресле, затягиваясь. — После того, как мы потеряли Вирджинию, он предложил мне жить в его доме. Моя жена уже умерла. Но я решил остаться с Морган. Забавно, Лора, — может быть, это бессмысленно, но несмотря на все благополучие Морган сейчас, у меня все равно такое чувство, что я должен быть поблизости, рядом на тот случай, если в конце концов окажется, что того, что у нее есть, ей все-таки недостаточно.

— Я уверена, она этого не ценит.

— Это не имеет значения. Что-то внутри меня заставляет меня делать это. Но можете догадаться, как это разозлило Уэйда. Он не хотел иметь с ней ничего общего, и когда я решил остаться жить здесь, он настолько разгневался, что и ко мне стал относиться так же, как к ней.

— Спасибо, что рассказали мне об этом, — сказала Лора. — Я не любопытствую, просто очень хочу разобраться. Серина тоже рассказала мне кое-что. И Джемми. И даже Морган. Я могу сложить эти разрозненные кусочки и начинаю видеть всю картину. Но, Джон, мне страшно не хочется думать, что люди могут быть только такими, какими их заставляют быть. Я не хочу верить, что Уэйд, Джемми, мама Тайлер или я можем быть только частью картины, которая была предрешена в самом начале.

— Я знаю, о чем вы говорите, Лори, — сказал он.

Глаза ее увлажнились при звуке имени, которое он, должно быть, перенял у Джемми. Ей слышалось, будто это ее отец произносит его.

Амброз протянул руку к книжной полке и снял какой-то том.

— Все равно, Лори, начало узора мы не можем изменить. Нам не дано переделать начальное распределение красок и переплетение нитей. Нам изначально дано нечто, и с этим мы должны идти дальше. Но как мы пойдем — зависит от нас.

Он перелистал страницы. Она увидела, что это Мэтью Арнольд.

— Послушай, Лори — сказал он.

Свободна воля,
Крепка душа, и мудра и красива,
Семена божественной силы в нас еще живы.
Боги мы, Барды, Святые, Герои —
Если есть на то наша воля.

Лора сидела тихо и неподвижно, и слова, казалось, долго еще звучали в комнате, после того как Амброз закрыл книгу. Голос его не был создан для чтения вслух, как у Уэйда. Но в нем чувствовались мудрость и искренняя доброта этого человека.

В камине с легким треском упало на решетку прогоревшее полено, и Лора, вздрогнув, вернулась к действительности и вспомнила, что все еще сжимает в ладони золотую сережку. Она раскрыла пальцы и показала ее Джону Амброзу.

— Я нашла это сегодня в лесу. Я думаю, она принадлежит Ребекке.

Он кивнул.

— Она обрадуется, что сережка нашлась. Ее мать подарила ей их, как она говорит. Она очень расстроилась, потеряв одну.

— Я нашла ее в развалинах дома Хьюмов, — сказала ему Лора.

Амброз попыхивал трубкой, но не смотрел на нее.

— Мне интересно, что собой представляет Ребекка, — проговорила Лора. — Думаю, что Морган вовсе не считает ее личностью.