Мерцание экрана

– Ага! Вот, значит, как ты обо мне думаешь? Хорошенькое дельце!

– Летиция считает, что мы обязаны идти в ногу со временем…

– И что? Я и без нее иду в ногу со временем. Мы все идем в ногу со временем, но кто сказал, что его нужно подталкивать? Думаю, тебе пора идти, Гита. Я хочу поразмыслить в одиночестве!

Когда нянюшка с облегчением спешила домой, она размышляла о том, что матушка Ветровоск ни в коем случае не может послужить рекламным образцом ведьмовства. Да, она одна из лучших в ремесле – тут и думать нечего. В определенных аспектах, конечно. Но девушка, только-только вступающая в жизнь, вполне может спросить себя: «Вот что это такое? Пашешь как лошадь, отказываешь себе во всем, и что получаешь взамен – кроме тяжелой жизни и самоотречения?»

Матушка не то чтобы была совсем одинокой. Но вместо симпатии люди испытывали к ней скорее почтение. Сродни тому почтению, которое вызывают, например, грозовые тучи. Они омывают землю. Они совершенно необходимы. Но далеко не милы.

Нянюшка Ягг легла спать в трех байковых ночных рубашках, поскольку колкая стужа уже пронизывала осенний воздух. А еще ее мучила смутная тревога.

Кажется, сегодня было объявлено нечто вроде войны. Разозленная матушка была способна на страшное. И даже тот факт, что кара падала на головы строго тех, кто ее заслуживал, не делал ее менее страшной. Нянюшка была уверена: Эсме замыслила что-то ужасное.

Сама она не любила выигрывать. От привычки побеждать потом трудно избавиться. К тому же победы придают опасный статус, который приходится постоянно защищать и идти по жизни с тяжелым сердцем, то и дело оглядываясь – а вдруг объявится юная талантливая девчонка, у которой и помело крепче, и с лягушками она обращается ловчее.

Нянюшка беспокойно перевернулась под горой пуховых одеял.

Матушка Ветровоск не признавала вторых мест. Есть только победа и поражение. И нет ничего плохого в том, что ты проиграл, за исключением того факта, что ты не стал победителем. Нянюшка всегда придерживалась тактики достойного проигрыша. Люди любят тех, кто почти выиграл, и охотно угощают их выпивкой. Фраза «Она почти выиграла» звучит лучше, чем «Она почти проиграла».

Занимающие вторые места веселятся охотнее, считала нянюшка.

Но матушке Ветровоск было не до веселья.

Она сидела в своем темном домике и смотрела на догорающий огонь.

Стены комнаты были серыми – такого цвета, который старая штукатурка приобретает не столько от грязи, сколько от времени. Здесь не было ни единой ненужной или бесполезной для хозяйства вещи. Не то что в домике нянюшки Ягг – там каждая плоская поверхность служила подставкой для безделушек или растений в горшочках.

Чего только не дарили нянюшке Ягг! Матушка всегда обзывала ее старьевщицей. По крайней мере, вслух. Какие мысли рождались в укромном прибежище ее головы, она никогда никому не рассказывала.

Но вот погас последний уголек, а матушка Ветровоск все еще покачивалась в своем кресле.

В серый ночной час какие только мысли не лезут в голову. Например, о том, что на твои похороны люди придут только с одной целью: убедиться, что ты действительно мертва.

На следующий день Перси Гопкрафт открыл заднюю дверь своего дома и чуть не грохнулся в обморок. Прямо на него не мигая смотрели голубые глаза матушки Ветровоск.

– Помилуй меня боги! – вполголоса охнул он.

Матушка деликатно кашлянула.

– Почтенный Гопкрафт, я пришла сюда по поводу яблок, которые ты назвал в честь нянюшки Ягг, – произнесла она.

Коленки Перси задрожали. Парик начал сползать с затылка на пол в надежде обрести спасение.

– Я пришла поблагодарить тебя за ту радость, которую ты ей доставил, – продолжила матушка удивительно приятным голосом, который поразил бы любого, кто знал ее сварливую натуру. – Она много и хорошо трудилась, награда ей досталась вполне заслуженно. Ты так замечательно придумал! Поэтому я принесла тебе маленький подарок…

Гопкрафт аж отпрыгнул назад, когда рука матушки проворно нырнула в карман передника и извлекла оттуда маленькую черную бутылочку.

– Это очень редкая настойка из очень редких трав. Да что там «очень»… Из необыкновенно редких!

В конце концов до Гопкрафта дошло, что он должен взять бутылку. Он очень осторожно обхватил горлышко пальцами, словно в любой момент бутылочка могла свистнуть или отрастить ножки.

– Хм… большое спасибо, – растерянно пробормотал он.

Матушка чопорно кивнула.

– Да будет благословен сей дом, – сказала она и поспешила по тропинке прочь.

Тщательно закрыв дверь, Гопкрафт навалился на нее всем телом для надежности.

– Собирай вещи, быстро! – рявкнул он жене, наблюдавшей за ним из кухни.

– Что? Да здесь вся наша жизнь! Мы не можем просто взять и сбежать!

– Лучше бегать, чем скакать на культяпках, глупая женщина! Что ей от меня нужно? Почему она такая милая?

Но госпожа Гопкрафт твердо стояла на своем. Она только что привела дом в порядок, к тому же они купили новый насос. Как все это можно бросить?

– Давай просто успокоимся и подумаем, – предложила она. – А что в бутылке?

Гопкрафт держал подозрительную емкость на расстоянии вытянутой руки.

– Ты правда хочешь это выяснить?