Мерцание тумана

– В этом нет необходимости. Я понимаю, что я для нее совсем чужая и наоборот… Но тогда я задавалась вопросом, что со мной не так, что во мне такого плохого, из-за чего я не вызываю в ней ни малейшего интереса. Я не могла уехать, хотя бы не поговорив с ней. Я хотела из ее уст услышать, почему она не хочет меня знать. Мне нужно было завершить это дело. Поэтому на следующий день я снова поехала к ней и оставила в ее почтовом ящике письмо с моим адресом. Я записала и свой номер телефона… но… – Глаза Каллы постепенно наполняются слезами, и она трясет головой. – Реакции не последовало, а мой отъезд становился все ближе. Я не могла уехать. Мне нужно было остаться. Я не могла исчезнуть, не получив объяснений. И мне нужно было побыть наедине, чтобы прояснить для себя, что будет, если я этих объяснений не получу. Я надеялась, что ты меня поймешь, когда я тебе все это расскажу, но во время нашего последнего телефонного разговора я эту тему так и не затронула…

Мы вздыхаем почти одновременно. Два глубоких вдоха заполняют место той части, которую она оставляет за скобками: мой ультиматум. Страшная ссора. И последовавший за ней разрыв.

Проклятье.

– Три недели спустя я получила письмо… – сдавленным голосом продолжает Калла и тянется рукой к белому конверту. На светлой простыне я его и не заметил. Я расслабляю объятия, когда она слезает с моих колен и отсаживается в сторону. – Его еще никто не читал. – Ее слова – это вотум доверия, которого я так чертовски долго ждал. – Даже Лео и Лиса, – добавляет она, дрожащими пальцами протягивает мне конверт, и у меня ощущение, будто я держу в руках ее сердце.

Я достаю из конверта два листа бумаги, я уже в процессе понимаю, что после прочтения ничто не будет прежним. Но возможно, оно и к лучшему. Я горячо убеждаю себя в этом и начинаю читать.

Дорогая Обиома,

я пишу тебе это письмо, потому что поговорить с тобой не хватает смелости. Твое внезапное появление застигло меня врасплох, ошеломило и пробудило воспоминания, от которых я бежала на протяжении двадцати двух лет. Ты написала мне письмо и попросила дать тебе ответы, и я готова сделать это следующим образом.

Да, я твоя родная мать, я тебя родила, и мне бы хотелось, чтобы я могла сказать тебе: «Я тебя люблю». Но я не могу. Я пробовала. Я честно старалась тебя полюбить, когда держала на руках после твоего рождения.

Но каждый раз, когда я смотрела на твое милое личико, в голове возникали эти уродливые образы. Воспоминания о твоем зачатии. Об изнасиловании. Я так надеялась, что встреча с тобой, мое невинное дитя, поможет мне создать семью с тобой и человеком, от которого я всегда хотела иметь ребенка. Но мне так и не удалось избавиться от воспоминаний, боли, стыда и чувства бессилия.

Меня изнасиловал мой коллега. Я рассказала об этом начальнице, но она мне не поверила, а обратиться в полицию я не осмелилась. Как и не осмелилась открыть правду хоть кому-нибудь. На работе я больше не появлялась. Мысль о встрече с ним была невыносима; я задыхалась от страха. Я должна была уйти. Подальше от всего этого. Подальше от воспоминаний. От Германии. От тебя, Маттиаса и всей этой лжи. Маттиасу ничего не известно. Об изнасиловании я ему не рассказывала. Не могла. Сегодня я понимаю, что это была ошибка. Но тогда я не видела другого выхода, кроме как бросить вас и оставить эту страшную тайну себе. Ты не должна была об этом узнать. Никогда.