Мерцание золота

— А знаешь, какие у меня были самые лучшие минуты в жизни?

— В чуме с якуткой, — усмехнулся я.

— С оленем.

Юрий Петрович подтянул штаны. Они у него всегда сползали, даже те, что с ремнем.

— Пошел я однажды со своим замом на охоту…

Рассказывая, Юрий Петрович всегда что-то делал. Сейчас он выгружал из «газели» книги, и я, чтобы ничего не пропустить, вынужден был сновать за ним, как нитка за иголкой.

— Взяли с собой пять литров спирта…

— Зачем так много? — перебил я его.

— А вдруг заблудимся? Взяли, значит, спирт, спальники и пошли. И возле речки завалили оленя.

— Дикого? — снова перебил я его.

— Там этих оленей!.. — махнул рукой Юрий Петрович. — И вот мы развели костер, легли рядом с оленем. И пока не выпили весь спирт и не съели оленя, не встали.

— Это сколько ж вы лежали? — поразился я.

— Дня три. А может, пять. Там ведь дни не считаешь.

— Почему?

— Вечная мерзлота, — посмотрел сквозь меня Васильев. — Какой-нибудь чукча проезжает, мы и его угостим.

— Якуток не было?

— Там они не нужны. Спирт, олень и закат. Или восход. Вечная жизнь в вечной мерзлоте!

«Настоящий сказочник, — посмотрел я в спину Юрию Петровичу. — Ни разу не сбился».

— А якутки там проезжали, — остановился Васильев. — Одна совсем старая. Села рядом, выпила, закурила. «Знаешь, — спрашивает, — почему нас медведь не трогает?» — «Почему?» — «Он подошел, я села и малицу на голову задрала. Медведь нюх-нюх. «Ф-фу!» — говорит и ушел».

Юрий Петрович расхохотался. Я тоже засмеялся.

— Они ведь не моются никогда, — сквозь смех объяснил Васильев. — Даже медведя заколдобило.

Параллельно с пристройкой рос и Егорка. Однажды он приехал во Внуково, набрал кучку камней и стал пулять во всех, кто проходил мимо.

— У тебя совесть есть? — пристыдил я его.

— У детей совести не бывает! — заявил Егор.

— А если ремнем по попе?

— Я пожалуюсь в трибунал по правам человека, — нахмурил бровки ребенок, — и тебя посадят в тюрьму!

Со сдвинутыми бровками он был очень похож на свою маму.

— За что? — удивился я.

— За то, что ты меня ударил.

Я понял, что парень пойдет далеко. Впрочем, в этом никто и не сомневался. В детском саду на утренниках и прочих праздниках Егор исполнял роли ученых котов и других начальников. Причем учить эти роли ему было не надо, он запоминал все с листа.

Часть третья Писатели и издатели

1

Штат издательства «Современный литератор» сокращался, как шагреневая кожа, и тем не менее хорошие книги в нем выходили.

Однажды на производственном совещании я увидел незнакомого человека. Большие залысины и умные глаза выдавали в нем ученого.

— Знакомьтесь, — представил его Вепсов, — главный специалист по рукописям в стране.

Это был заведующий отделом рукописей Ленинской библиотеки Виктор Иванович Лосев.

— Будем издавать дневник и письма Булгакова, — сказал директор. — Что скажете?

— После дневников Корнея Чуковского это может стать брендом нашего издательства, — сказал я.

Словечко только-только появилось в печати, и мне захотелось им щегольнуть.

— Вот и будешь редактором, — хмыкнул Вепсов.

Новояз он не любил. Я это знал, но ради красного словца, как говорится, в любой кузов полезешь.

— Сработаемся, — улыбнулся Лосев, вручая мне объемистую рукопись. — Здесь все вылизано.

В рукописи действительно почти не было опечаток, не говоря уж об ошибках, но проблема была отнюдь не в том.

— Наследники, — вздохнул Виктор Иванович, готовя меня и себя к грядущим неприятностям.

— Сколько их? — спросил я.

— Один Кисловский, но этого достаточно.

— Рвач?

— Не в этом дело. У Булгакова были две родные сестры, но в наследниках числится чужой человек.

— Как это?

— Внук последней жены Булгакова. У нее детей с Михаилом Афанасьевичем не было, но наследство оформлено на Кисловских. Все по закону.

— И что будем делать?

— Договариваться.

Теперь и я задумался. Несмотря на то что я был сыном бухгалтера, финансы никогда не были моей сильной стороной. Тем более в вопросах авторского права.

Договариваться с наследником Вепсов, конечно, отправил меня. Вернее, это был дуэт в лице Лосева и главного редактора.

— На бедность нажимай, — напутствовал меня директор. — Откуда, мол, у нас деньги? Коммерцией сейчас только бандиты занимаются.

Кисловский принял нас в своем офисе. Сторонних людей при разговоре не было: Кисловский, Лосев и я.

— Нет денег? — иронично вскинул брови наследник. — Тогда не надо издавать.

«А отчего ему не играть бровями? — подумал я. — Молод, уверен в себе. Хозяин!»

— Это, возможно, последняя моя книга, — пришел мне на помощь Лосев, — и я хочу, чтобы она вышла в «Современном литераторе». Даст Бог, к моменту выхода он снова станет советским.

— Что ж, — снова поиграл бровями Кисловский, но уже без прежнего молодечества, — вам я пойду навстречу. Моя сумма…

Цифра была больше той, на которую рассчитывал Вепсов, но меньше, чем она могла быть.

— Согласны, — неожиданно для себя сказал я. — Я, конечно, не уполномочен делать подобные заявления, но думаю, директор возражать не станет.

Я посмотрел на Лосева. Тот опустил глаза.

Что ж, никто ни на что не уполномочен. А дневники издать надо.