Мертва для тебя

Осторожно проведя рукой по животу, Каролина ощупывает шов, оставшийся после кесарева сечения, и швы от грудных имплантатов. Шрамы от Педера. Шрамы от Густава. Следы на теле, которые могут рассказать всю историю ее жизни.

Она больше не может сдерживать слезы.

Крышки на банках с таблетками закручены плотно, и Каролине приходится приложить усилие, чтобы открыть их. Справившись, она высыпает таблетки на ладонь, а потом бросает несколько в почти пустую бутылку. Не колеблясь, Каролина глотает оставшиеся таблетки, запивая несколькими глотками шабли.

Больше невозможно заглушать внутренний голос. Никто не возьмет на себя ответственность за ее поступки, но вместе с тем Каролина ненавидит всех, кто привел ее сюда и определил ее судьбу.

Каролина приняла окончательное решение и знает, что для нее нет другого способа стать свободной.

Она пытается дышать животом. Делает несколько глубоких вдохов и считает до пяти, а потом резко откидывается назад и бьется затылком о кафель. В глазах чернеет, она еле стоит на ногах. Боль в голове пульсирует, как громкая музыка.

Вода заключает Каролину в объятия, когда та встает в горячую ванну и дает телу привыкнуть к теплу. Она медленно опускается вниз, ложится и закрывает глаза, ожидая, когда начнут действовать таблетки.

Перед глазами у нее стоят плачущие лица Астрид и Вильмы. Им нечего бояться. Мама скоро придет.

Открывается входная дверь.

– Кто там? – спрашивает Каролина, открывая глаза.

Из комнаты доносятся какие-то звуки, слышны приближающиеся шаги.

– Каролина?

Она прижимается к скользкому краю ванны и замирает.

Биргитта

Стоя на пороге ванной комнаты, она смотрит на свою дочь. Страх в глазах Каролины расстраивает Биргитту. Не таких отношений с дочерью она ожидала.

– Как ты вошла?

Каролина подтягивает колени к груди и съеживается в ванне.

– У меня есть ключ, ведь номер забронирован на мое имя. Ничего удивительного, не так ли?

Биргитта смотрит на раковину, потом переводит взгляд на Каролину.

– Что это? – спрашивает она и прикасается к банке со снотворным, которая пуста, как и винная бутылка на полу. – Сколько ты приняла?

Вместо ответа Каролина слегка пожимает плечами.

Пару секунд Биргитта размышляет, не вызвать ли скорую помощь, но решает не вызывать. Что это дало бы?

Слезы выступают у нее на глазах, и она садится на край ванны.

Худое тело Каролины словно окутано скорбью. Биргитта понимает, что от ее дочери осталась лишь оболочка.

Она уже пыталась свести счеты с жизнью. В последний раз это случилось всего несколько дней назад.

– А я-то думала, что ты приняла мое приглашение пожить в гостинице, потому что хотела уйти от Густава и вернуться к нам с папой.

– Исчезни, – шипит Каролина. – Ты больше никогда не будешь командовать мною и моею жизнью. Лучше умереть.

– Дорогая, как ты можешь так говорить?

Биргитта выпрямляет спину.

– Я все делала ради тебя. Я спасла тебя от твоего брата.

– Ты хочешь сказать, что убила его?

– Педер никого не слушал, в нем было что-то, что не давало ему владеть собой. В этом мальчике был какой-то изъян.

Каролина смеется.

– Тебе не удавалось контролировать его так, как ты контролировала меня. И ты убила его. А потом ты пыталась избавиться от Густава, потому что контролировать его ты тоже не могла. Неужели ты не понимаешь, что он был нужен мне, чтобы сбежать от тебя?

Биргитта чувствует, как в ней растет раздражение. То раздражение, которое на самом деле значительно хуже, чем горе.

Для нее Каролина уже мертва – с той ночи на 13 августа.

– Да, так, пожалуй, и впрямь будет лучше, – говорит Биргитта, думая о девочках. – Во всяком случае, я надеюсь, в этот раз у истории будет другой конец. Ты выглядишь уставшей. Я понимаю, милая моя, я понимаю.

«Интересно, сколько времени может потребоваться, чтобы подействовали таблетки, – думает Биргитта. – Должно быть, максимум несколько минут».

– Ида и Густав… Они увезли девочек, – бормочет Каролина.

– Ты, значит, совсем не помнишь, что произошло с тобой и девочками? – спрашивает Биргитта и медленно и спокойно помешивает рукой горячую воду в ванне.

Каролина произносит что-то неразборчивое.

– Может, ты и впрямь не помнишь, хотя, казалось бы, это невозможно. Наверное, для тебя это все один длинный дурной сон, где что-то правда, а остальное вымысел.

Биргитта вытирает руку полотенцем.

– Ты позвонила нам вечером. Ты была безутешна, успокоить тебя не представлялось возможным. Мы с папой пытались, но ничего не получалось. Ты сказала, что ни за что не позволишь ему забрать девочек, что ты всем пожертвовала ради него и что отомстишь ему наихудшим из мыслимых способов. Прямо так и сказала.

Уставившись на мать, Каролина пытается выпрямиться, но остается лежать. Мышцы, кажется, перестали ее слушаться.

«Да, наверное, так и есть, – думает Биргитта. – Максимум еще несколько минут. Не надо впадать в сентиментальность, Каролина сама довела себя до этого, все происходящее – лишь следствие ее действий».