Мертвая голова

Безумный стоял на нижней ступени лестницы и смотрел на них молочно-белым глазом (зрачок и радужка на этот раз отсутствовали). Сейчас одержимый больше выглядел как скелет, охваченный пламенем, которое еще не успело испепелить небольшие островки кожи и некоторые мышцы на правой стороне тела. Губы же полностью отсутствовали, и когда Безумный говорил, складывалось впечатление, что он был лишь жуткой куклой, которой незаметно управлял чревовещатель, прятавшийся где-то позади. Одежда местами превратилась в прах, и через дыры было видно, как алое пламя облизывало кости – точно белые ветки закинули в печь.

– О, сегодня вас аж трое, – заметил Безумный, тихо посмеиваясь между словами. – Но это вам не поможет. Вам уже ничто не поможет!

Тигмонд вышел вперед, загородив собой Хольду.

– Это тебе уже ничто не поможет, – смело заявил он. – Мы больше не позволим тебе сбежать.

– А я и не собираюсь убегать, – ответил Безумный, согнувшись от смеха. Успокоившись, он резко поднял голову и зашипел, как раскаленный уголь, на который попала пара капель воды: – Я собираюсь убить каждого из вас.

– Очень самонадеянно, – сказал Тигмонд и выстрелил терновой веткой.

Та полетела колючим копьем, но поразить Безумного так и не смогла: он схватил ее на лету и сжал костяными пальцами. Острые шипы вошли в них, как нож в масло, но одержимый, почувствовав боль, лишь блаженно прикрыл белый глаз, и оглушительный смех прокатился по комнате, заставив задрожать суллемные бомбы. Следом его пылающее тело пронзила золотистая стрела. Хольда, которая давно вышла из-за спины Тигмонда, стояла посреди комнаты и, часто дыша, ненавидящим взглядом смотрела на Безумного.

– Ох, сколько же раз ты пыталась меня сразить этой бесполезной штукой, – протянул одержимый, доставая стрелу из груди.

Он поднес ее к белому глазу, мельком глянул на нее и, внезапно замахнувшись, вонзил в свою шею. Стрела проткнула оставшиеся мышцы справа, скользнула мимо шейных позвонков и вышла с другой стороны.

– Видишь? Она не может мне навредить! Мне уже ничто не может навредить! Аха-ха-ха! – Безумный задрал голову и широко раскрыл челюсти, показав догорающий язык. Медленно вынув стрелу, он тихо застонал и снова посмотрел на нее. – Жаль будет, если сломается. Или не жаль? – спросил он, надавив большим пальцем на древко стрелы.

– Что за фигня происходит? – потрясенно прошептал Тигмонд и опять попытался закрыть собой Хольду, но та не дала этого сделать.

– Не надо меня защищать, я сама справлюсь, – процедила она сквозь зубы, не сводя глаз со своей стрелы, древко которой начало трещать.

Флинн, наблюдавший за всем с растущей тревогой, тоже не остался в стороне. Он мысленно позвал Шешана и пальнул им по Безумному.

Змей пролетел золотой молнией и острыми клыками впился в единственный глаз одержимого. Тот взвыл и разжал пальцы – стрела и терновая ветка сразу же метнулись к Хольде и Тигмонду. Безумный обеими руками схватил Шешана и попытался отцепить его от себя. Рыча, он резко дернул, и змей полетел на пол, сжимая в клыках белое глазное яблоко.

– Мерзкая тварь! – рявкнул Безумный. Он сделал пару шагов, упал на колени и начал шарить руками по полу. – Немедленно верни мой глаз!

Змей стремительно пополз к Флинну, не выпуская глазное яблоко из пасти.

– Молодец, – похвалил его Флинн. Он быстро наклонился, взял Шешана на руки и вынул из его пасти глаз Безумного. – Это наш шанс, нужно атаковать вместе!

Хольда и Тигмонд кивнули.

– Я готова, – сказала она и наложила стрелу на тетиву невидимого лука.

– Я тоже, – ответил он, приняв боевую стойку.

Шешан вернулся на место, и Флинн снова мысленно воззвал к нему, прося о помощи. Безумный, чувствуя опасность, выпрямился и, все еще стоя на коленях, зарычал. Алое пламя – будто кто-то подлил в него горючее – взмыло и лизнуло потолок.

Спрятав глаз Безумного в карман куртки, Флинн вытянул правую руку перед собой, и комнату озарил яркий золотой свет, как будто в нее на секунду заглянуло солнце. Тело Безумного дернулось: змей клыками вцепился в его шею, стрела пронзила лоб и вышла через затылок, а терновая ветка кольцом сдавила грудь.

Суллемные бомбы задрожали от протяжного стона, и одержимый постепенно начал обретать человеческие черты: пламя внутри его тела успокоилось, кости стали обрастать мышцами и кожей. Флинн увидел, как в груди Безумного снова появилось сердце. Оно то полностью замирало, то пускалось в неистовую пляску, словно никак не могло решить: биться ли ему или остановиться навеки.

– Не-е‐ет! – заорал Безумный и схватился за свою шею. – Я не хочу быть человеком, не хочу!!! – Он попытался оторвать от себя нарастающие мышцы и кожу, но у него ничего не получилось. – Я не хочу быть слабым!!!

Истошный вопль впился в уши, и затухающий огонь обрел новые силы: он вновь до костей сожрал тело Безумного и переметнулся на деревянные стеллажи. Духовные напарники не выдержали этого адского пламени и вернулись обратно.

– Что будем делать? – спросила Хольда, отступая назад.