Мертвая хватка

– Оборзели, – сказал он. – Что ж, при таком количестве улик тебе, как говорится, и карты в руки. Могу даже версию подкинуть. Тяжелый грузовик, армейские ботинки и саперная лопатка – это же все из одной оперы. Просто какой-нибудь тыловой генерал свихнулся на садоводстве и использует личный состав в своих шкурных интересах. Дачу солдатики ему уже построили, а теперь обеспечивают зеленые насаждения.

А что? Милое дело!

– Звучит логично, – с сомнением произнес Сорокин. – Так что же ты мне предлагаешь – пройтись по генеральским дачам и провести опрос на предмет выявления воришки в погонах с большими звездами? Знаешь, куда меня пошлют у первой же калитки?

– Знаю, – с удовольствием сказал Илларион. – Но есть способ этого избежать. Очень простой способ.

– Кончай темнить, – сказал Сорокин, – мне работать надо. Что это еще за способ такой?

– Очень простой способ, – повторил Илларион. – Гласность. Погоди, не ори! Ты послушай сначала. Тебе надо через вашу пресс-службу дать по всем информационным каналам сообщение: дескать, так и так, из ботанического сада похищена яблоня редкой и ценной породы. Это второе похищение за текущий месяц, и оно заставляет предположить, что кто-то из высших чинов Министерства обороны интересуется работой покойного профессора Азизбекова. Просьба к упомянутым чинам оказать посильное содействие… В общем, что-нибудь в этом роде. После такого обращения тот генерал, который не пустит тебя на свой участок, и будет искомым клептоманом с ботаническим уклоном.

– Тьфу, – после короткой паузы с чувством сказал Сорокин. – Я думал, ты умнее, а ты несешь какой-то бред…

Или это неудачная шутка? Да через десять минут после опубликования этого твоего сообщения от обеих яблонь останутся только головешки горелые.

– Не останутся, – сказал Илларион. – Не могу тебе ничего объяснить, но обещаю: с яблонями все будет в порядке.

Ты, главное, напирай на то, что эти кражи – дело рук военных. Мол, все улики на это указывают – саперные лопатки, следы армейских ботинок, отпечатки протекторов армейского «Урала»…

– А ты откуда знаешь про «Урал»? – подозрительно спросил Сорокин. – Я тебе марку машины не называл.

"Детский сад, – снова подумал Илларион. – Как есть детский сад! Сочла мама сливы и видит: одной не хватает.

Кто, говорит, сливу с косточкой съел, тот непременно к ужину умрет. А мальчик испугался и говорит: «Не правда, я косточку выплюнул!» Все дети засмеялись, а мальчик заплакал…

Что-то в этом роде. Толстой Лев Николаевич это написал. Потрясатель умов, зеркало русской революции. Тоска…"

– Догадался, – сказал он. – Просто саперные лопатки, армейские ботинки и «Урал» очень хорошо сочетаются. Хорошая машина – «Урал». Надежная. Так ты дай сообщение, полковник. Непременно дай, ладно? Очень тебя прошу.

– Темнишь, – сказал Сорокин.

– Допустим, темню. И сам темню, и тебя пытаюсь использовать втемную. Видишь, какой я честный?

– Сволочь ты, – с тоской сказал Сорокин. – Симулянт.

Черт меня дернул с тобой связаться… Я думал, ты действительно хочешь помочь, а ты окопался у меня на даче, жрешь мою редиску, заедаешь моим зеленым лучком да еще и издеваешься.

– Была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная, – сказал Илларион. – Так, что ли? Не плачь, зайчик, не плачь, серенький, мне твоя избушка даром не нужна. Ты скажи, я тебя хоть раз подводил? Было такое, чтобы я слова не сдержал?

Ну, так и не ной. Я понимаю, что тебе на все эти яблони и груши плевать с высокой колокольни. Скажи мне лучше, как у тебя дело об убийстве директора ботанического сада продвигается? Если, конечно, это не секрет.

– Секрет, – буркнул Сорокин. – Никак не продвигается.

– Вот видишь. Ты потерпи, полковник, скоро они сами к нам прибегут и начнут в СИЗО проситься, это я тебе, можно сказать, гарантирую. Совсем чуть-чуть осталось.

– Сказочник, – проворчал полковник. – Твои бы слова да богу в уши!

На плечо Забродова легла теплая узкая ладонь. Он рассеянно улыбнулся и потерся о ладонь давно не бритой щекой, на которой серебрилась короткая седеющая борода.

– Кстати, – сказал он, стараясь, чтобы Сорокин не понял по голосу, что он улыбается, – а что говорит по поводу этой последней кражи эта.., как ее.., ну, симпатичная такая, жалобщица эта твоя – Беседина, что ли?

Лежавшая у него на плече ладонь убралась и легонько шлепнула его по затылку, сдвинув на глаза соломенную шляпу. Забродов сделал испуганное лицо и прикрыл голову свободной рукой.

– Да ничего она не говорит, – раздраженно бросил полковник. – Нет ее! За день до кражи взяла отпуск за свой счет и куда-то съехала. Даже подозрительно.

– Да, – самым серьезным тоном согласился Илларион, снова сдвигая шляпу на затылок и оглядываясь через плечо назад и вверх. Глаза у него смеялись. – В самом деле подозрительно. Может, она и есть главная злоумышленница?

Ему снова надвинули шляпу на самые глаза и вдобавок прихлопнули ее сверху, насаживая поглубже. Забродов втянул голову в плечи. Разговаривать в таких условиях было трудно. К тому же его основательно клонило в сон. «Старею, – подумал он. – Всего-то одну ночку не поспал, и уже глаза слипаются…»