Мертвая неделя

– Я имею в виду, в качестве кого тебя позвали? – спокойно пояснила она. – Я, например, журналист, собираюсь написать статью об этой свадьбе. Полина будет на ней петь. А ты?

– Если она тамада, то я разворачиваюсь домой, – едва слышно сказала Полина, чем заставила всех улыбнуться. Всех, кроме Лики.

– Забудь, – бросила она. – Нашла цирковую лошадь народ развлекать. Я фотограф.

– Живешь где-то неподалеку? – поинтересовался Матвей.

– А тебе какое дело? – уже привычно огрызнулась Лика. – Свататься собрался?

Степе даже показалось, что она в принципе не умеет нормально разговаривать, так и грубит вечно. Странно, девка-то не самая безобразная. Некрасивее Полины, конечно, и даже Мирра получше будет, но видал Степа и более уродливых девушек. Чего ж такая язва-то?

– Просто поддерживаю беседу, – пожал плечами Матвей. – Очевидно же, что идти нам вместе, и какое-то время в Еловом проводить тоже вместе. Мне кажется, нам лучше дружить.

– Крестись, когда кажется, – хмыкнула Лика, но уже не с таким азартом, как раньше. – В райцентре я живу.

– Странно это, – заметила Мирра. – Музыку позвали из Пскова, а фотографа из местечкового городка.

– Может, в вашем Пскове нет нормальных фотографов, откуда мне знать? – пожала плечами Лика.

– Давайте все-таки пойдем, – предложил Степа, – разговоры разговаривать можно и по дороге.

Спорить никто не стал. Все закинули рюкзаки за плечи и двинулись за Степой.

– А кто такие навьи? – спросила Полина.

– О, так ты прям иллюстрация к утверждению «Все блондинки тупые», – первой отозвалась Лика. Как и услышала только? Ведь шла далеко от Полины.

– А ты – иллюстрация к утверждению «Все рыжие стервы»? – не осталась в долгу Полина.

– Навьи – это мертвые по-нашему, – пояснил Степа. – Не все, конечно, а те, кто после смерти не нашел покоя. Самоубийцы, колдуны, ведьмы, те, кого люди прокляли, некрещеные, непогребенные, неотпетые в церкви.

– А почему ты решил, что Лика – навья? – не поняла Полина.

Степа видел, как Мирра бросила на него заинтересованный взгляд. Наверное, гадает, как он будет выпутываться. А что ему придумывать? Он правду скажет. Даже если не поверят, теперь уже никуда не денутся, в Еловое с ним пойдут. Из леса самостоятельно точно не выйти. Не выпустит.

– Потому что неделя сейчас такая. Этой ночью началась. Мертвая неделя. Между Явью и Навью исчезает граница, мертвые приходят в наш мир. Это очень опасно, поэтому лучше не встречаться с ними, особенно ночью.

Сказал и искоса посмотрел на остальных. Лика, очевидно, и сама знает о Яви и Нави. Верит или нет – другой вопрос, но раз живет неподалеку, точно знает. В этих местах все знают. Мирра поверила еще ночью, он видел это. Матвей, которому звонит мертвая бабушка, наверняка тоже не сомневается. Остается только Полина, но та если и не поверила, то виду не подала. Ну ничего, в деревне и не с таким познакомится.

На этот раз разговаривали меньше. То ли устали, то ли опасались чужака. Сами-то уже сдружились, а Лика оставалась чужой. Более того, своей стать не стремилась. На любой вопрос огрызалась, хамила и плевалась. Постепенно вопросы ей задавать перестали, но и друг с другом не разговаривали. Солнце начало клониться к закату, по Степиным расчетам они давно должны были выйти к деревне. Между деревьев уже залегли длинные, пугающие тени, в которых копошились, стонали голодные навьи, ожидая темноты. Чувствовали живых, облизывались, роняли слюну на мягкий мох, ждали своего часа.

Степа понимал, что надо что-то делать. Не пустит он чужаков, не даст пройти. Ему одному дал бы, его он знает. Наверное, еще одному из городских. Но кому, Степа не знает. Да даже если бы и знал, остальных не бросит. Нельзя. И просто не стал бы. Не в его это правилах. Трусом Степа никогда не был.

Молчал еще какое-то время, но когда красный диск солнца спрятался за верхушками высоких сосен, остановился. Остальные сделали то же самое. Молчаливо посмотрели на него, ожидая каких-то предложений. Устали все, вымотались. Проголодались. Наверное, даже спрашивать лишнего не станут, просто сделают, как скажет.

– Нам нужно поменяться одеждой, – сказал он.

– Зачем?

Все-таки стали спрашивать. Мирра первая.

– Так нужно.

– С тобой, жирдяй, хрен кто поменяется, – фыркнула Лика. – На тебя ничья одежда не налезет. Да и я не собираюсь ни с кем меняться. Не хватало еще чужую грязную одежду на себя напяливать.

Наверное, если бы она промолчала, Мирра продолжила бы выпытывать. Но она не промолчала, и Мирра, забыв о Степе и своем вопросе, шагнула к ней, резко, без стеснения, стянула с себя футболку, оставшись в одном белье, и протянула Лике.

– Надевай! – велела она. – Снимай свою и надевай!

Лика сделала шаг назад.

– Да пошла ты…

Что случилось дальше, Степа даже заметить не успел. Движение – и Лика уже прижата к высокой шершавой сосне, а Миррин локоть под ее подбородком высоко поднимает ей голову, мешает дышать.