Мертвая полоса

Коннор лениво сплюнул на стол. Комок розовой жвачки шлепнулся в обрывки бумаги. Коннор придавил его пальцем к клочку и подтолкнул вперед.

– Драть бумажки, когда нервничаешь – плохой способ успокоиться. – сказал он. – Любопытно, неприятные ассоциации у тебя вызывают тесные помещения или мужик вроде меня?

– Не понимаю, о чем вы.

Коннор нагнул голову к самому лицу Фрэнка.

– Давай вспомним историю, которая случилась с тобой неподалеку от сорок первого шоссе пару лет назад. В прошлый раз ты так и не захотел ей со мной поделиться. Я прошерстил полицейские файлы. Все сочные подробности в отчётах опустили, но у меня полный порядок с фантазией. Особенно, когда речь идёт о Тайте. Высокий уровень преступности, уличные банды, ночные поджоги. Один придурковатый детектив сунулся в это змеиное гнездо. Говорят, увидел яркий свет и решил, что началась вечеринка в его честь. Но так болтают те, кто не знает, что у этого копа есть брат. Оторва, каких ещё поискать. В ту ночь он позвонил и попросил забрать его из Тайты. Клялся, что заблудился, возвращаясь с тусовки. Коп надеялся решить дела по-семейному. Оставил напарника дрыхнуть в патрульной машине, а сам отправился на поиски непутевого братца. Только тот был не один. Он привел с собой толпу отморозков. Пару дней назад коп арестовал его приятеля из квартала. Братцу это не понравилось. Так что вместо родственных чувств копа ждали большие претензии.

– У меня нет брата. – сказал Фрэнк.

– Твой кузен Колин не в счёт?

– Колин скончался от передозировки больше года назад.

– Неважно. Я вытащил на свет эту историю по другой причине. Твой ублюдок-брат, как две капли воды похож на Кевина Байо.

– Простите?

– Байо выглядит, как твой брат. Ты поэтому его переехал? Не мог забыть Тайту?

– Я никогда не работал в Тайте.

– Значит, это произошло в Гонге? В квартале, хуже ада? Любопытно, что оружие там есть у каждого сопляка. Но отморозки, которые оказали тебя горячий прием, были безоружны. Они знали, что тебя можно брать голыми руками.

Фрэнк сжал зубы. В голове застучала кровь, но он заставил себя дышать ровно.

– Гонг – не худший район в городе, но я не стал бы пачкать ботинки об его тротуар.

– Потому что стоял на коленях? В полицейских отчётах сказано, что ты не пытался применить оружие. Не хотел стрелять в братца-подонка? Или просто принял за пушки то, что разбухло в штанах у тех парней?

Фрэнк стиснул челюсти сильнее.

Коннор сочувственно улыбнулся:

– Так обидно. Ты стелился под уродов, которые забыли дома кастеты. А твой брат стоял рядом и пускал слюни на то, как тебя имеют три скота.

Кулак Фрэнка вылетел навстречу Коннору. Костяшки пальцев вмялись в челюсть – и Фрэнк понял, что поддался на провокацию. Он отдернул руку, но было слишком поздно: голова Коннора качнулась, запрокинувшись вверх. Раздался смех – удовлетворенный хохоток, похожий на лай гиены. Коннор выпрямился, потыкал пальцем в рот, проверяя, целы ли зубы. Снова хохотнул. Потом ударил – резко, с замахом профессионального боксера. Кулак врезался Фрэнку в глаз, раскроив бровь. Мир вокруг взорвался и потерял четкость. Что-то хрустнуло, но Фрэнк так и не понял, что это было: кость или лопнувшая склера. Коннор ухватил его за воротник и бросил затылком на стол. Лампа взвизгнула, закачавшись над головой. Рука Коннора поднялась и снова обрушилась вниз.

Фрэнк дернулся, но рот уже наполнился кровью. Коннор бил точными короткими тычками – лёжа на спине, от них сложно было увернуться. Фрэнк нащупал ногой пластиковое сиденье стула и оттолкнулся, перекатившись на бок. Между лопаток тут же ударило что-то тяжёлое, потом это же тяжёлое хлестнуло правую руку. Фрэнк перевернулся обратно на спину.

Над ним стоял лазурнорубашчатый. В руке у него дрожала телескопическая дубинка – он выставил ее перед собой, как щит. В дверь допросной втискивался угреватый здоровяк в выгоревшей полицейской форме. Коннор поднимал за спинку стул, замахиваясь им над плечом.

Фрэнк успел подумать, что пластиковая мебель – так себе выбор, если хочешь по-настоящему сильно кому-то врезать.

А потом стул полетел ему в голову и впечатался в скулу. Фрэнк упал, опрокинувшись на лопатки, а рядом с глухим стуком приземлилась отломанная спинка.

Пластиковые стулья явно недооценивали.

По лицу потекла вязкая струя. Фрэнк вытер кровь запястьем и отпихнул от себя обломки. Челюсть пульсировала, в голове звенело. Голоса Коннора и угреватого полицейского превратились в искаженный гул. Фрэнк видел, как открываются и закрываются рты, но слова разобрал только, когда Коннор присел рядом на корточки и проорал, наклонившись к самому полу:

– Когда падаешь, надо расслабляться, Флеминг. Я тридцать лет подставляю рожу козлам, набрасывающимся на меня во время допроса. За все это время у меня появились шрамы только на правом кулаке: иногда в ответ я бью слишком сильно. Самозащита для копа при исполнении – это ведь как ещё один патрон в обойме. Можно вынести мозги агрессивному ублюдку на законных основаниях.