Мертвая полоса

Фрэнк приподнялся на локтях. В грудь ткнулся кончик дубинки – лазурнорубашчатый дерганым движением вскинул руку. Он стоял позади Коннора, уверенно расставив ноги и отклонив корпус назад. Впечатление портила только трясущаяся дубинка. Она стучала об пуговицу на рубашке Фрэнка, как зуб.

Клац-клац.

Фрэнк мизинцем отвёл дубинку в сторону.

– Вы ошиблись насчёт Байо, Коннор. Он не похож на моего кузена. Ничего общего. История, которую вы рассказали, не имеет ко мне никакого отношения. Детектива, сунувшегося в Гонг, звали Джек Бейс. И струсил он из-за того, что так и не научился твердо держать оружие в руке.

– Ублюдок!

Дубинка дернулась, взмыла вверх, а потом резко обрушилась вниз.

Наступила темнота.

Ему приходилось просыпаться где попало. Однажды это был мотель на побережье в Солус-порт – в богом забытом местечке на границе с округом Оэн. Дюны там подступали к самому океану. Простыни и дешёвый ковер в номере скрипели от песка. Он лежал на полу, а под затылком у него растекалась теплая лужа. Он старался о ней не думать. Смотрел на пулевое отверстие в зеркале над кроватью. Рядом на коленях ползала мать, собирая полотенцем кровь. В полумраке он видел ее неестественно расширенные зрачки – глаза наркоманки, только что принявшей дозу. Она не поворачивалась в его сторону. Даже когда он начал медленно отодвигаться к двери, чтобы выбраться из номера, ее интересовали только грязные пятна. Он боялся, что до нее наконец дойдет, откуда они берутся. Подсунул под затылок ладонь и прижал рану. Боль была такой острой, что он выдохнул – слишком громко. На него уставился пустой взгляд – точно такой же, как несколько минут назад, когда он зашёл в номер пожелать ей спокойной ночи. В ее руке в тот раз был взведенный револьвер. Сейчас она тоже тянулась к оружию.

Он встал. Повернулся спиной к матери и двинулся к выходу, не обращая внимания на поднятое дуло. Перешагнул через порог и услышал шарканье. Мать снова оттирала полы.

Тогда ему было тринадцать. Прошло ещё тринадцать лет, а паршивых мест, в которых он приходил в себя, существенно прибавилось.

Как-то он очнулся на дне залива Блик. По телу скользили водоросли и рыбьи плавники. Вокруг стояла абсолютная темнота. Сначала он решил, что ослеп. Потом почувствовал, как ресницы задевают за что-то мягкое, каждый раз, когда он моргает. Вокруг головы было что-то плотно обмотано – не то тряпка, не то мешок. Он попытался содрать с себя ткань, но не мог. Лёгкие горели от нехватки кислорода. Он боролся с тряпкой, царапая себе лицо, а жжение в груди становилось нестерпимым. Тогда он рефлекторно сделал вдох и захлебнулся. В ушах застучало, далёкое свечение на поверхности воды качнулось и померкло. Несколько долгих секунд он ещё барахтался, пытаясь вынырнуть, а потом отключился – надолго, пока длилась кома.

Сегодня ему удалось отделаться сравнительно легко. Когда он очнулся, под лопатками был холодный бетонный пол. В маленьком окошке у потолка виднелись тусклые звёзды.

Он пошевелился и вскинул вверх левую руку, чтобы посмотреть время.

Часы исчезли с запястья.

На ботинках не было шнурков, ремень пропал, карманы брюк оказались вывернуты наизнанку, ширинка расстёгнута.

Он стиснул зубы. Возможно, все было хуже, чем он себе представлял.

Перекатившись через плечо, Фрэнк сел. Застегнул брюки, потом ощупал голову. Там, куда попала дубинка, вспухла шишка. Волосы смягчили удар, но когда он трогал ушиб, то почти не почувствовал собственное прикосновение. К трем парализованным пальцам добавился ещё один.

Он заставил себя не думать об этом и повернулся к решетчатой двери камеры.

В коридоре горела единственная лампочка. Она моргала, как свихнувшийся маяк. Дергающийся свет вызывал тошноту. По стенам прыгали тени, то сползая на пол, то взбираясь к потолку. Фрэнк не сразу рассмотрел, что между прутьями решетки что-то есть. Пришлось встать, чтобы предмет оказался на уровне глаз. Это были фотографии. На первой в гримасе агонии застыло увеличенное лицо Кевина Байо. Кровь из уголков рта дотекла до середины щек, и казалось, что он смеётся. На второй скалился бледный, бритый наголо мужчина.

Лазурнорубашчатый, конечно, тоже веселился, когда цеплял фото на решетку. Фрэнк представил, как он роется в архивах двухлетней давности. Всматривается в снимки подозреваемых, водит пальцем по страницам нераскрытых дел. Ищет то, что Фрэнк пытался забыть.

Лицо Колина Флеминга.

Байо действительно был на него похож. Может, старше, но если сделать скидку на время, которое прошло с тех пор, то разница казалась не слишком большой. Два разных человека выглядели почти одинаково.