Мертвая тишина

— Она готова, — говорит он кому-то снаружи, и в палату немедленно влетают две санитарки и освобождают меня от перевязей. Донован выходит, и женщины принимаются стягивать одеяло, чтобы помочь мне встать с кровати.

— Я в состоянии подняться и одеться сама, — заявляю я с большей уверенностью, нежели ощущаю на деле. — Можете хоть ненадолго оставить меня одну? — Макс не отвечает, но я и не думаю сдаваться. — А во время полета кто меня будет одевать? Вы, что ли?

Санитарки с сомнением озираются на дверь, однако по невидимому мне знаку отставляют палату.

Я выбираюсь из-под одеяла и с опаской опускаю ноги с кровати, всецело отдавая себе отчет, что Макс и, возможно, Рид сейчас в коридоре и наверняка только и ждут, что я грохнусь на пол. Что у меня ничего не получится.

Несмотря на заторможенные движения, трясущиеся руки и ноги, мне удается стянуть с себя пижаму и надеть новую одежду. И хотя комбинезон новенький и жестковатый, а не более привычный для меня поношенный и мягкий, в нем я сразу же чувствую себя немного увереннее.

Вот с носками и ботинками приходится сложнее. Мелкая моторика у меня… просто швах. Тем не менее справляюсь. И даже трачу какое-то время, чтобы придать постели хоть сколько-то приличный вид. Все таблетки, которые удается отыскать, прячу в кармашек комбинезона.

— Готова! — кричу я, и Макс не медлит заглянуть в палату.

— Превосходно, — констатирует он и вкатывает в комнату кресло-коляску.

— Вы, должно быть, шутите, — не верю я своим глазам.

Мужчина, однако, приглашающим жестом похлопывает по мягкой спинке каталки.

— Боюсь, таковы правила. — Помявшись, он добавляет: — Никто ничего не увидит, если вас это беспокоит. Операция засекречена на самых высших уровнях.

Ага, ведь меня только и волнует, как я выгляжу.

Меня подмывает затеять с ним спор, вот только я уже ощущаю, что силы меня покидают. На данный момент, судя по всему, я только и способна, что на кратковременные рывки. Неохотно перемещаюсь к изножью постели и усаживаюсь в коляску, стараясь не вступить в лужу крови от самоубийцы на стуле.

Донован осторожно выкатывает меня в вестибюль и вдруг останавливается.

— О, чуть не забыли, — говорит он и протягивает мне через плечо стаканчик с назначенными препаратами.

Я беру таблетки, надеясь, что он будет слишком поглощен моей транспортировкой и не заметит, что я не высыпаю их в рот. Проще, конечно же, принять пилюли и тем самым положить конец вопросам, что или кто у меня перед глазами. Тем не менее, если я хочу разобраться в произошедшем на «Авроре», мне необходима ясная голова.

Увы, Макс стоит и терпеливо ждет, держась за ручки кресла позади меня.

— До дна, — наострит он и протягивает мне пакет с водой — такой же, какими я пользовалась на ЛИНА. Фольга на упаковке отражает тепло и свет, продлевая срок годности, податливая емкость снабжена широкой трубкой. По-видимому, Макс принес его с собой, поскольку персонал Башни ни за что не разрешил бы пациентам пользоваться подобным. По той самой причине, каковую я прямо сейчас намереваюсь продемонстрировать.

Делать глоток воды и запихивать языком таблетки в трубку сродни фокусу, требующему определенной сноровки. Потому процесс занимает у меня несколько больше времени, нежели если бы я честно глотала пилюли.

В конце коридора показывается Вера. Недоуменно таращится на меня, а затем разворачивается в сторону комнаты отдыха. И проходит сквозь стену, а вовсе не через дверь.

Я тихонько ахаю, и вода в глотке немедленно перемешивается с воздухом. Мне приходится напрячься, чтобы не закашляться и не выплюнуть таблетки. Так эта женщина одна из них…

Глаза у меня увлажняются, но я продолжаю свой трюк.

Донован все молчит, но вот я наконец-то отрываюсь от пакета и раскрываю рот для проверки. Благодаря фольге пилюли в пакете не видны, и чтобы обнаружить их, необходимо его разрезать, поскольку горлышко запечатано трубкой.

— Вот и молодчина, — говорит Макс и сердечно похлопывает меня по плечу. Его реакция меня раздражает. Как-никак я уже давно не одиннадцатилетняя девочка. Тем не менее лишний раз настораживать его мне ни к чему, и я выдавливаю улыбку.

Мужчина толкает меня по коридору, а я сворачиваю пакет и запихиваю его между сиденьем и подлокотником кресла. Какое-то время, надеюсь, его здесь не обнаружат. Оглядываюсь назад… и перехватываю подозрительный взгляд Рида.

С заходящимся сердцем я уже ожидаю, что младший следователь окликнет меня и велит Максу остановиться. Однако Дэрроу лишь смотрит на меня с ухмылкой и молча следует за нами к лифту.

Итак, Рид просек мою хитрость. Но пока намерен закрывать на нее глаза. Потому что хочет, чтобы я провалилась. Позорно потерпела неудачу. Или ситуация еще даже более сложная и он желает неудачи Доновану. Напряженные отношения между мужчинами — младший предлагает и комментирует, старший его попросту игнорирует — невозможно не заметить. Для амбициозного типа вроде Дэрроу такое поведение начальника наверняка унизительно. И уж точно приводит в ярость.

Вот и прекрасно. Тогда и посмотрим, кто из нас — Рид или я — окажется прав.