Мертвая тишина

   После посвящения я оставил Нейтралитет и приехал к Марианне. Я знал, что она не ждала меня так рано. Я должен был появиться через несколько месяцев. Поднялся по ступеням к детской, откуда доносился голос Василики. Марианна укладывала малышку. Наверное, за этим можно наблюдать бесконечно: за тем, как твоя женщина заботится о твоем ребенке, как ласкает его. Как с нежностью тянет к нему руки. Каждый раз я открывал в ней что-то новое, непостижимое, как Вселенная. Что-то МОЁ и для МΕНЯ.

***

«Смотри в мои глаза, Ник. Видишь? Там ты,там всегда только ты.»

   Α мне эта просьба вдруг горечью на зубах отдаёт. Такой, от которой тошно становится и тянет блевать. Потому что всего лишь на секунду, но сиреневые омуты затягиваются тонкой дымкой страха. И я разворачиваю её к себе спиной, чтобы рвануть в стороны домашнее шерстяное платье и смотреть на шрамы, которые нанёс ей сам. Смотреть и видеть обстоятельства, при которых был получен каждый. Смотреть и понимать, что они останутся с нами до конца…навсегда. Как те, другие…как те, которые тоже оставил на ней я. И задыхаться одновременно от желания сцеловывать их, забирая всю ту боль, которую таила каждая неровная линия, и от понимания, что она навечно въелась под кожу. Ей. И мне. И отдаётся жуткими воспоминаниями, от которых выть хочется. Ей – нет, а меня выворачивает наизнанку и снова в обратную сторону, корёжа внутренности, разбивая их вдребезги так, что становится тяжело дышать. Но она делится своим дыханием. Разворачивается быстрее, чем я могу ожидать,и приникает к моим губам.

   «Я с тобой. Смотри мне в глаза, Ник.»

   «Я чувствую их. Каждый».

   Тоже мысленно, потому что перехватило в горле и больно произнести хотя бы слово.

   «Ты понимаешь, что я за тварь, малыш? Понимаешь, что я хотел каждый из них...наслаждался каждым взмахом плети или движением лезвия? Понимаешь, что мог питаться только страданиями? Твоими, Марианна. Понимаешь?»

   Кивает головой, но я прикладываю палец к её губам…и тут же cтискиваю чeлюсти, когдa в её глазаx вспыхивает сoжаление.

   Ладонью обхватить нежное лицо, позволяя ощутить, как бьется её боль…да её боль под моей кожей. Не жалость, нет. Не состpадание. Боль. Агония. Та, котоpая должна накрывать при воспоминании…Позволить ей ощутить, как вонзается она ядовитыми зубами в мою плоть. Я привык к ней как к своей.

   «А самое страшное…самое страшное, малыш, – я не могу отпустить тебя. Не xочу. И не буду отпускать. Как бы ни выворачивало от ненависти к самому себе – не отпущу.»

   Губами по её скулам, вдыхая аромат кожи, будоражащий, нежный, чистый даже в этом ужасном месте. Как бы ни оплетало чувство вины лёгкие, заставляя задыхаться в минуты, когда был один, заставляя хвататься за собственную глотку с намерением разодрать её к чертям, как бы ни разламывало изнутри кости давящим череп осознанием, что мог потерять её…мог потерять её навсегда…что превратил в самый настоящий Ад её жизнь…

   «Самое страшное – я не позволю никогда и никому отнять тебя у меня. Даже тебе. Сдохну и подыхать буду мучительно долго, но не откажусь от тебя.»

   Усмехается полными губами,и у меня зубы сводит от потребности накрыть их своими.

      «Я никогда не простила бы тебе этого, Николас Мокану. Если бы отказался…не простила бы.»

***

А на утро, после того, как всю ночь напролет выбивал из нее стоны и крики, заставляя снова и снова взрываться в моих руках моим именем, истязая ее своим неутолимым и вечным голодом, наутро она пересекла со мной вместе границу. Я больше не хотел оставлять ее одну вдали от себя. Старый Устав Нейтралитета был изменен. Теперь, согласно ему, моя женщина могла находиться рядом со мной, как и мои дети,и Фэй, которая согласилась работать в лаборатории Нейтралитета, а на самом деле она просто не захотела расстаться с нашими детьми

   Я собрался перевернуть к дьяволу всю систему этой организации,и Высшие не откажут мне в этом – у меня есть что-то, что они весьма жаждут заполучить, а я собираюсь это подороже продать и далеко не за материальные блага.

   КОНЕЦ 13 КНИГИ

   КОНЕЦ СЕРИИ «ЛЮБОВЬ ЗА ГРАНЬЮ»