Мертвая вода

Ноэми и Ромен обменялись досадливыми взглядами. С соблюдением тайны они, скорее всего, промахнулись: мальчишка обладал достаточным нюхом и теперь шел по тому же следу, что и они.

— Полагаю, мы это прибережем и распространим в департаменте? — заключил Милк.

— Нет, будем заниматься тем, что имеем, по порядку. Такое расследование ведется по миллиметру. В деле Фортена брались пробы ДНК детей?

— Чтобы снова не промахнуться, скажу, что автоматизированный учет генетических данных[28] был запущен в девяносто восьмом году. У нас разрыв в четыре года, потому что похищение совершено в девяносто четвертом.

— Автоматическая картотека — да, — уточнил Ромен. — Но сравнения делались уже на пятнадцать лет раньше, особенно при пропавших без вести.

Милк, водя пальцем по строчкам, перелистал страницы толстенного дела и обнаружил ответ:

— Ты прав. Вот заключительный протокол анализа проб, взятых в ходе расследования. Фортен ночевал в одной из пристроек фермы Валантов, образец его ДНК найден во многих местах и тогда же зарегистрирован. Также имеются две пробы, взятые в спальнях каждого из трех пропавших детей. Один образец с зубной щетки, другой — с нижнего белья.

— Супер! Звоните в лабораторию и попросите сравнить ДНК ребенка Х из Института судебно-медицинской экспертизы в Монпелье с этими образцами, которые должны быть в их архиве. Просто сравнить, ответ нужен завтра. Лишь бы не было никаких затруднений, ведь это наш единственный след.

— Значит, за дело, да? Мы правда снова открываем это расследование? — спросил Милк.

— Главное, ты сейчас же закроешь пасть, — вмешался Ромен. — Я не хочу без повода распалять страсти в коммунах. Пока мы проверяем и снимаем вопросы. Тебе понятно?

— Ладно-ладно. Только не злись.

Возвращаясь на второй этаж, Ноэми прошла по тому же коридору и, минуя камеры временного содержания, услышала лай. Она заглянула внутрь и заметила Буске с миской воды в руке. Перед ним, в первой клетке, она увидела своего кривобокого и косорылого пса.

— Свяжитесь с Валантом, у него есть свежая информация по расследованию, — сообщила ему Шастен.

Буске подтолкнул миску к перепуганному псу, который свернулся клубком в углу клетки. Похоже, Пикассо знал, что в любом случае схлопочет, так что дичился и боялся любого действия человека, если оно отличалось от тычка или пинка. При виде Ноэми он наконец осмелился подойти к миске и жадно вылакал половину содержимого.

— Ветеринар был?

— Да. Час назад.

— Не замечаю большой разницы.

— Задняя лапа сломана уже давно. Кость срослась. Чтобы вылечить, пришлось бы снова ломать. Доктор говорит, слишком много труда ради пустяка, тем более что пес не страдает.

— А челюсть?

— То же самое, срослась, уже ничего не поделаешь. Теперь он навсегда останется с этой перекошенной челюстью, придется смириться, — развеселился Буске, но вдруг осознал свой промах. — Вот же черт, капитан, — огорчился он, — даже когда я не делаю это специально, все равно туплю…

И впервые за три месяца Шастен расхохоталась. Смех ее звучал так свободно, так приятно, что Ромен и Милк оторвались от архивов и высунулись в коридор — посмотреть, что случилось: они были удивлены больше, чем если бы она взвыла от боли.

Ноэми ушла, а они так и застыли с выпученными глазами.

— Чудо, — усмехнулся Ромен.

— А я знал, что она — человек, — встрял Милк.

27

Обычной веревкой Ноэми привязала пса к столбу опоясывающей дом Валантов крытой галереи, которая защищала деревянную террасу шириной в несколько метров. Гирлянда разноцветных фонариков, висящая на опорах галереи, как в кабачках на берегах Марны, дружески подмигивала в знак приветствия. Ноэми присела перед Пикассо на корточки.

— Сидеть на месте. Не гавкать. Не убегать, — приказала она, при каждой команде грозя пальцем и трепля его по холке.

Именно в таком положении строгой школьной учительницы застал ее открывший дверь Ромен.

— Если хотите, можете позвать его в дом.

— Нет, спасибо. Собаки не должны жить в доме.

— А если дождь?

— Отвалите, Валант. У меня никогда не было живности, так что я учусь на ходу.

— Кстати, у меня десятилетняя дочка, так что все эти выражения оставим за порогом, согласны?

— Буду изо всех сил стараться.

Придется продержаться всего полчасика, успокоила она себя.

Но едва Ноэми перешагнула порог, пьянящий аромат с любовью приготовленной еды буквально завлек ее в ловушку. Ловушка.

— Да, простите. Я, честное слово, хотел пропустить по стаканчику, а она превратила все это в ужин. Только сами скажите ей, что не останетесь.

Ноэми не успела даже рта раскрыть, как к дверям примчалась Амината, прижимая ладони к губам, словно встретила подругу детства.

— Загадочная мадам капитан Ноэми Шастен из Парижа! Как я рада тебя видеть, — сразу обратилась она к гостье на «ты».