Мертвая женщина играет на скрипке (СИ)

— Здесь есть лампа, — Лайса чиркнула спичкой, зажигая антикварную керосинку. — И здесь кто-то был совсем недавно.

— Я только не понимаю, как он сюда попал, — сказал я, осматривая стены. Ничего похожего на дверь в них не было, единственным входом на первый взгляд стала проломанная мной дыра.

— Черт! — Лайса внезапно отпрыгнула в сторону.

— Что? — я посмотрел в ее широко распахнувшиеся темные глаза, и мне сразу стало жутко.

— Там. В гробу. Что-то есть!

— Ну да, раз он заколочен…

— Оно шевелится!

Из деревянного, характерной формы ящика раздался тот самый глухой стук, на который мы и пришли.

— Ойбля, — сказал я. Наверное мои глаза сейчас тоже выпучились, как у древесной жабы. — Тебе тут осиновый кол нигде не попадался?

— Так, — сказала Лайса дрожащим голосом, — хватит мистики. Я работаю в полиции!

— Ты это сейчас кому сообщаешь? — спросил я нервно. — Мне, себе или тому, кто в гробу? Ты еще постучи в крышку и скажи: «Откройте, полиция!».

— Открывай, — сказала она, однако, мне, доставая пистолет.

— Ты уверена?

— А какие варианты?

Из гроба снова постучали. Не лежится ему, ишь ты… Но Лайса права — не можем же мы просто развернуться и уйти? Она при исполнении.

— Зомбей бьют в голову, вампиров… Не знаю. Их, кажется, пули не берут.

— Открывай, хватит меня пугать! Мне и так страшно!

Я взял лежащий на столе ломик и вставил острый конец под крышку.

— Открывать?

— Да!

Отважная барышня. Я приналег, стараясь держаться от гроба подальше и готовясь сразу отпрыгнуть. Возможно, с позорным визгом. Крышка хрустнула, приподнялась на гвоздях.

— Сейчас я с другой стороны поддену, не пальни в меня! — предупредил я и осторожно по стеночке обошел гроб.

Подцепил верхнюю часть, действуя ломиком как рычагом, выдавил вверх — и она с грохотом съехала на пол. Я чуть штаны не намочил, а как Лайса не открыла стрельбу — прямо и не знаю.

— «И сущим во гробех живот даровав», — процитировал я с глупым нервным хихиканьем.

«Сущий во гробех» приподнялся и заворочался, пытаясь сесть. Конструкция опасно зашаталась на козлах. На голове у него оказался полотняный мешок, руки связаны, ноги, кажется, тоже. Надежно зафиксирован, не укусит, пожалуй.

Я сдернул мешок и вежливо поздоровался.

— Привет, Иван. Тебя разве из больницы выписали?

Он ничего не ответил. Не потому, что невежливый, а потому что во рту кляп.

— Вы знакомы? — удивилась Лайса.

— Ага, — признал я, — он, некоторым образом, из силовых структур, так что, если ты его застрелишь, будет межведомственное недоразумение. Впрочем, можно заколотить обратно и сказать, что так и было. Тем более, что оно так и было.

Иван протестующе помотал головой, давая понять, что ему эта идея не нравится.

— Слушай, — спросил я его, — прозвучит глупо, но, если я выну кляп, ты кусаться не будешь?

Он снова помотал головой. Это «нет, не буду» или «нет, буду»? Ладно, рискну…

Первые слова Ивана были невнятны и нецензурны, но кусаться он не стал. Проплевавшись и проругавшись, он сипло спросил:

— Попить есть?

— Нету, — развел руками я.

— Есть, — перебила меня Лайса. — У меня в сумке термос с чаем.

Ишь, какая запасливая!

Ивана мы развязали и помогли выбраться, потому что у него все наглухо затекло. Наверное, долго лежал. Сколько именно, он и сам не знал, потому что пришел в себя недавно.

— По башке врезали, — сказал он, ощупывая затылок, — но у меня башка крепкая, вот он подтвердит.

Я кивнул. Крепкая, сам проверял недавно.

— Вы же полицейская, верно? — спросил он мою спутницу.

— Капитан Лайса Волот, — представилась та.

— Иван Судетский. Тоже капитан, но другого плавания… Будем знакомы.

— И как вас угораздило? — скептически спросила Лайса.

— Пошел на встречу с… скажем так, потенциальным информатором. Оказалось, что это засада.

— И зачем вам информаторы в нашей юрисдикции?

— Извините, служебная тайна.

— Между прочим, вы пока никак не доказали свою «служебность», — сообщила полисвумен, — так что я могу вас просто арестовать.

— Увы, — похлопал он по карманам, — я, кажется, лишился всего. А за что арестовать? Лежать в гробу связанным запрещено каким-то местным указом?

— За оскорбление чувств верующих, — сказал я, — ты выдавал себя за зомби, поколебав мою веру в рациональность мира. Я морально травмирован, моя жизнь никогда не будет прежней, мой адвокат с тобой свяжется.

— Тьфу на вас, — мрачно сказал Иван. — Почему по голове получаю я, а ведет себя как придурок — он?

— И что с тобой теперь делать? — спросила Лайса. — Мы тут, вообще-то, по делу.

— О, не обращайте на меня внимания! Я просто рядышком постою.

— Как же тебя сюда притащили? — спросил я.

— Под землей. Я пришел в себя, когда меня волокли каким-то подземным коридором, но снова получил по голове и вырубился, — Иван почесал затылок.

— Дай посмотрю… — сказала Лайса. — Да присядь ты, дылда здоровая!

— Это не я дылда, — ответил он, — это вы, мадам, обладаете очаровательной миниатюрностью!

— Мадмуазель, — буркнула Лайса, осматривая его голову.

— Тем более!

— Просто пара шишек. Не тошнит? Голова не кружится?

— Головокружение? Разве что от вашей красоты!