Мертвец

Летом всегда так. У нас в городе две школы и одно ПТУ, больше никаких учебных заведений нет. Те, кто хочет высшее образование получить, те уезжают, все остальные – или работать, или в ПТУ, в табуретку, на слесаря-табуретчика. У батора нет средств лишние головы держать, поэтому всех, кому стукнуло четырнадцать, переправляют в ПТУ. В общагу. И они переносят туда свои вещи по улице Тимирязева, это самый короткий путь.

Баторцев было много, человек тридцать. Такая скучная процессия, она волоклась со стороны телестанции, пыля, обливаясь потом, ругаясь, вызывая у окрестных собак приступы бешенства. Надо бы Вырвиглазу пройти себе дальше, спокойно, никого не трогая. Но Вырвиглаз не смог удержаться. Он прислонился к самоубийственной берёзе, дождался, пока процессия приблизилась, и сказал:

– Привет, жабы, в новое болото ползёте?

В обычной обстановке баторцы вряд ли отреагировали бы, а теперь они были усталы и злы. И они немножко Вырвиглаза поколотили. Он пытался спасаться на берёзе, однако берёза не помогла, скорее навредила – баторцы метко швырялись камнями. А один швырялся уж очень, очень метко и всё стремился попасть в лицо.

Одним словом, Вырвиглаз был бит.

И, судя по виду, жаждал мести.

– Ну и что? – спросил я. – У тебя есть пара килограммов пластида? Взорвём их крольчатник? Или давай так, мы заберёмся к ним на кухню, и ты им в макароны высморкаешься. Или ещё что-нибудь ужасное совершишь! Это будет мощно! Или вот так…

Я сделал серьёзное лицо.

– Вот. Сделаем так. Пойдём в лес, там у них в лесу есть кедровая роща… ну, где их дошкольная группа воздушные ванны принимает, фитонцидами дышат. Я буду прикрывать тылы, а ты, значит, выскочишь на поляну со зверскими криками, подбежишь к ним и хорошенько их изобьёшь! Как?

– Ты что, издеваешься, что ли? – принялся надуваться Вырвиглаз. – Ты что это?!

– Ну да, группа – это чересчур, тут ты прав, сделаем так. Ты подкараулишь в лесу какого-нибудь сопляка из дошколят, изобьёшь его как следует…

– Тебе что, кикиморы сегодня снились?! – спросил он.

– Ладно, Вырвиглаз, я шучу. У тебя, видимо, есть план?

Вырвиглаз промолчал.

– Вообще-то у меня сегодня отработка, – сказал я. – И у тебя, кстати, тоже.

Вырвиглаз на секунду задумался.

– Пару дней можно и забить, – хрюкнул он. – По уважительным причинам. Все так делают.

– Ну, если только…

Тут я вспомнил, что никакой отработки нет, есть суровые трудовые будни на подсеке.

– Я на подсеку устроился, – сказал я. – Так что до обеда всё равно не получится.

– В рабство записался? – презрительно облизался Вырвиглаз.

– Ага, в рабство… Какое рабство? Чего лажу порешь? Меня Синицын на коленях умолял…

И тут я вспомнил про Упыря.

Я велел Вырвиглазу идти к колодцу, достать воды и опустить в неё морду – должно помочь. Немного. Вырвиглаз отправился к колодцу, а я подтянул телефон, подкрутился, нашёл в справочнике номер и набрал.

Трубку не брали долго, потом подошли. Сам Упырь.

– Да? – сказал он полусонным голосом.

– Привет, Денис. Узнал?

– Узнал! А я как раз хотел тут тебе позвонить, напомнить, что мы ведь совсем…

– Тут дело есть, – я перебил Упыря. – Не хочешь поучаствовать?

– Хочу! – Я почувствовал, как Упырь там просиял.

– Ну, тогда я тебя записываю. Сразу после рубки дров отправляемся. Ты как?

– Хорошо…

Я повесил трубку. День вроде как обещал быть удачным. Хорошо, когда день начинается с разбитой морды Вырвиглаза. Доброе предзнаменование. Вот той весной у Вырвиглаза врос ноготь на ноге, так хорошо врос, капитально, Вырвиглаз даже ходить не мог. Лежал на койке, стенал, а в больницу по причине трусости не спешил. Отец его как раз в рейсе был, некому Вырвиглаза было вразумить по ушам. И вот он так лежал, лежал, а потом задумал помирать. Созвал своих приятелей, то есть меня, и завещал им всё самое ценное. Разную дрянь, одним словом. Какие-то поцарапанные кассеты и необитаемый террариум.

А потом у него так нога разболелась, что его на операцию положили. Таджибов был в командировке, и Вырвиглазом занимались какие-то практиканты. К тому же был конец месяца и наркоз закончился. Видимо, мучился Вырвиглаз хорошо – всё лето после того случая было нормальным. Может, и сегодня повезёт?

В окне показался Сенька.

– Там твой друг утопился, – лениво сообщил он. – У него родственники есть? Скажи им, что я всё сделаю по высшему разряду…

Это заветная Сенькина мечта – кого-нибудь по-настоящему похоронить, я говорил. Но пока к нему не обращаются, не воспринимают всерьёз. Сенька страдает. Он готов хоронить бесплатно, за свой счёт, но… Народ у нас косный.

– Плохо, что он здесь сдохнуть решил, – рассуждал Сенька, – там пруд есть, пусть бы в нем топился, а теперь будут говорить, что это я подстроил, а мне такая репутация…

Но я не слушал, я бежал к колодцу – а вдруг не врёт?

Вырвиглаз висел на большом ведре, бессильно, по-балерински, опустив руки. Похоже было, что на самом деле утонул. Ещё не хватало. Я кинулся спасать этого гада, но когда я подбежал близко, этот придурок вытряхнулся из ведра и завопил.

Шутка такая.

– Весело, – сказал я. – Долго придумывал?