Мертвец

А этот диван даже не дрогнул. К сожалению. Крепкий, но мягкий. Я сидел, проваливаясь по плечи, разглядывал, как тут у них всё устроено, как жизнь протекает.

Этот дом лет пять назад построил директор хлебозавода. Это был первый в нашем городе дом с черепичной крышей и автоматическими воротами, ну, которые сами открываются, от кнопки. Причём черепица была зелёная. А ещё был подземный гараж, ветряк, как в американских фильмах, и каменный забор, через который ничего не видно, сколько ни подпрыгивай. Говорили, что у хлебозаводчика там медведь бегает вместо собаки, что там карусель на заднем дворе, да много чего говорили. Потом директор хлебозавода куда-то уехал, а дом продал владельцу бензоколонок.

Вырвиглаз как-то врал, что он был тут. В промежутке между директором хлебозавода и бензозаправщиком дом тогда пустовал. Вырвиглаз перелез через забор, а потом забрался внутрь, а там… Ну, дальше он уже врать начал – что нашёл в доме две пыточные комнаты, арсенал с базуками, странные статуи и подозрительные знаки на стенах.

Что на заднем дворе никакая не карусель, а часы смерти…

Гнал, короче.

Ничего тут такого не было. После заправщика тут жил какой-то американец, менеджер, это когда ещё собирались у нас целлюлозный открывать. Завод не открыли, американец уехал, ещё несколько человек там жили, но никто подолгу не задерживался. Сейчас вот жили родители Упыря и сам Упырь. Никаких медведей, комнат смерти, даже карусели. Дом как дом, Упырь мне показал. Два этажа. Всё ещё в плёнке, не успели переехать, только кухня полностью распакована. Ярко-зелёного цвета, в неё меня Упырь сразу и потащил.

Это меня разозлило ещё больше, ну, что в кухню. Я вообще не хотел к нему идти, сегодня у меня были другие планы. Но потом я передумал. Я решил, что узнать, как живёт твой главный враг, совсем неплохо. Даже хорошо.

И мы пошли к нему.

Вроде как посмотреть в Интернете про Секацкого. Как оказалось, сам Упырь тоже метеоритом заинтересовался, не помешался, как все остальные, а так, стал проявлять интерес, думает, наверное, найти. Хотя зачем ему метеорит, у него и так всё есть. Восемь сортов в холодильнике.

И ещё специальный отдельный холодильник для воды, вот так.

Вот такой вот герцог Вильгельм…

Мне, конечно, ничего этого не надо. Ни Секацкого ихнего, ни метеорита, но я подумал, что если действительно удастся найти инфу про метеор, то это будет полезно – сплавлю её Сеньке под каким-нибудь соусом…

Так что решил сходить. Для общей полезности жизни.

В холле стоял большой телевизор. Такого большого я никогда не видел, у матери в «Дружбе» зеркало, так и то, наверное, меньше. В футбол можно на этом телевизоре играть, если боком его положить. Ещё какая-то электроника, много, целыми небоскрёбами. Кажется, аудиосистемы. Разных годов производства, есть и старые совсем. А из одной машины даже электролампы торчали, как в чёрно-белых телевизорах.

– Это хай-энд, – из кухни появился Упырь.

– Чего? – не понял я.

– Настоящая музыка, без примесей. Вот смотри. У меня папа коллекционирует. Вот тут.

Упырь вытащил из-за дивана коробку, а из коробки пластинку. Обычную, чёрную.

– А чего не лазер? – усмехнулся я.

– Лазер – это попсня, американская дискотека. Настоящий звук исключительно на виниле. Для ценителей. Для аудиофилов. Цифровая технология выхолащивает звук, добавляет железа, только настоящие лампы могут предоставить объём…

Он повертел пластинку крайчиками пальцев, изучил на предмет царапин, остался доволен. Аккуратно устроил диск на толстый стеклянный круг, опустил на винил звукосниматель, повернул рычаг. Загорелся старомодный, как на электронных часах, зелёный огонёк, откуда-то, будто отовсюду сразу, послышался звук. Скрипка. Потом… потом мне не удалось определить инструменты. Музыка сначала кралась, затем стала приплясывать, а потом и вообще пустилась в дикий танец, не знаю, с саблями или без. И все это как-то мощно и глубоко… Никогда такого не слышал.

Мне понравилось. Я подумал, что не зря пришёл. Ну, в какой-то степени не зря, а так зря, конечно.

И хай-энд этот выглядел здорово, хотя мне такого и даром не надо. Во-первых, лентяйки нет, а каждый раз, чтобы песню переключить, надо от дивана отрываться. Во-вторых, на одну пластинку много музыки всё равно не влезет, а я хочу, чтобы много её было.

Хотя звучит здорово.

В тот момент, когда музыка начала окончательно беситься, скакать и безумствовать, Упырь ткнул меня в бок твёрдым локтем.

– Чувствуешь? – спросил он. – Сен-Санс. Особенно хороши басы, правда? Сабвуферы на холодной плазме, а кабели с платиновыми…

– Хорошая музыка.

– При чём здесь музыка? – сказал Упырь проникновенно. – Тут же не музыка важна, тут важно звучание!

Я удивился. Мне показалось, что Упырь расшевелился вроде как, я посмотрел на него, но понял, что ничего он не расшевелился. Просто сказал то, что услышал где-то или прочитал. Или отец ему прочитал. А по-настоящему как он был дохлым, так и остался, морда бледная, губы синие. Упырь есть Упырь.

Этот Сен-Санс сдох на выдохе, звукосниматель прошуршал, затем поднялся. Проигрыватель остановился, зелёный свет погас.