Мертвецам не дожить до рассвета. Герметичный детектив [СИ]

— Вдумайтесь, ведь вы солдаты! Вам всё равно не светит рай! Вы убиваете людей, и как бы вы могли преуспеть на своём поприще, прими вы сторону Сатаны. Это же такой подарок судьбы! Даже здесь вы убили человека, и я убил одного, но в результате на моём счету получается больше. Вы думаете, убивая человека, вы получаете всего одну душу? Нет, вовсе нет. Вы получаете в придачу души всех живых тварей, которых он убил, и потому, убив такого мерзавца, как Тихон, я получил все грешные и невинные души, которые он истязал и лишил жизни! Каждая мышка, каждый воробушек — всё записывается в общий счёт.

Гости, нависая над хозяином, молча глядели на него, а смотритель, увлёкшись своей сатанинской проповедью, яростно продолжал:

— Побывав здесь сегодня, вы все уже стали ближе к Дьяволу! — на этих словах он вскочил, сильно повысив голос и почти воздев руки к небу. Братухин, испуганно поднял «Браунинг», но, поняв, что опасности нет, снова опустил дуло к полу.

Смотритель отошёл к окну, глянул в него, потом посмотрел на жену и, собравшись с силами, продолжил:

— Сегодня вы все сделали первый шаг на путь принятия сатанизма.

Гай и Братухин переглянулись, скосив глаза на растерянного отца Михаила.

— Вы все, — подозрительно улыбаясь, продолжал смотритель, — отведали сегодня пищу Дьявола. Вкусили плоть от плоти, пожрали сами себя! То мясо, что вы вкусили за столом, было человеческим, и этот новый порок поможет вам перейти на сторону Сатаны!

— Что? — исказив своё красное лицо, вскричал Братухин.

— Он бредит, — смущённо улыбаясь, шёпотом отозвался отец Михаил.

— Это истина! — непоколебимо возразил смотритель-сатанист.

— Мы ели человеческое мясо? — всё ещё не веря, спросил Гай.

— Да.

Гай отошёл в сторону, накрывая рукой рот. В животе у него как-то помутилось.

— Сань, давай стрельнём его, — негодующе обратился Фёдор к Братухину.

Офицер думал.

— Да посмотрите на него, он бредит, — принялся убеждать всех отец Михаил, подходя ближе к станционному смотрителю и показывая рукой на его лицо, — взгляните в его безумные глаза. Ну какие бесы? Какой Дьявол? Он же рехнулся от вида трупов. А весь его каннибализм и Сатана — чепуха!

— Это не чепуха! — вскричал смотритель и, разъярённый, кинулся на отца Михаила.

Он вцепился в его рясу, попытался схватить за бороду, но та была слишком коротка, и потому смотритель лишь когтями оцарапал лицо священнослужителя. Завязалась борьба. Сатанист цеплялся за священника как кошка, а отец Михаил никак не мог оторвать его от себя.

Глядя на это, хмурый казак рассмеялся. Жизни отца Михаила ничто не угрожало, и потому никто не спешил ему на помощь.

На пол полетел медный крест, смотритель принялся рвать на священнике рясу, заходясь ругательствами. Ошарашенный отец Михаил сначала растерялся, но вскоре принялся бить сатаниста кулаком по морде и, разбив ему нос в кровь, отбил у него охоту цепляться за своё одеяние. Сатанист упал на пол, а отец Михаил, отцепившись, матерно выругался и спешно запахнул рясу, но та была уже изрядно порвана.

— Лихо вы его отвадили, — восхитился Братухин.

Затем, резко смяв улыбку на своём лице, он обратил свой взор к станционному смотрителю и спросил его жёстким властным голосом.

— Вы правда нас кормили человеческим мясом?

— Да, — утирая с лица кровь рукой и всё так же сидя на полу, ответил смотритель.

— Позвольте, я, — вмешался Гай.

Братухин уступил ему.

— Как я понимаю, вы травили прибывающих к вам людей метанолом, так?

— Да, поезда здесь почти не ходят, а люди шли на станцию, чтобы куда-нибудь уехать, и тех, кто приходил в одиночку я травил, всё равно никто не узнает, где пропал человек: красные ли его схватили, бандиты ли прирезали, или сам он скрылся в неизвестном направлении.

— Хорошо, положим, что так, — бойко и с интересом продолжал Егор Гай, — но ведь где-то должны покоиться их тела. Что вы с ними сделали? Вы их съели?

— Каких ели, каких нет…

Смотрителя прервал возглас ужаса, вырвавшийся из уст пленного Коли.

— Святой крест, мы ели людскую плоть… — машинист как будто принялся молиться, закрыв глаза.

— … всего человека не съешь, — продолжал сатанист, — первых я зарыл на улице в снегу, но волки растащили трупы и с тех пор повадились в эти места, так что остальных я закапывал уже в оранжерее, там где грядки.

— Господь всемилостивый, вы ели человеческое мясо! — как будто только поверив и осознав всю чудовищность сказанного, в удивлении открывая рот, вымолвил священник.