Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства

– За то, что подтрунивал над его страстью к составлению точного графика, – сказал Генри, передавая листок с хронологией событий жене. – Посмотри-ка на это внимательно.

Эмми прочла документ несколько раз.

– Не вижу, чтобы тут было что-то, чего мы не знали прежде.

– Ничего такого тут и нет, – согласился Генри. – Но этот документ проясняет всю картину, вот в чем дело. Он дал мне критически важный кусочек информации, который был необходим, чтобы закольцевать мою теорию.

Эмми еще раз просмотрела хронологию, но призналась:

– Не вижу здесь ничего особенного.

– Неужели? – возразил Тиббет. – Между тем особенное здесь есть. Эта хронология, составленная Спецци, плюс немного логических рассуждений плюс некое замечание, оброненное одним из свидетелей, – и дело практически раскрыто. Единственное, что остается теперь сделать, – это связать все ниточки воедино.

– Даже не буду просить тебя объяснить, – сказала Эмми со смиренной улыбкой, – потому что знаю: ты этого делать не станешь. Но можешь, по крайней мере, сказать мне, кто из свидетелей обронил это судьбоносное замечание?

– С удовольствием, – ответил Генри. – Это был полковник Бакфаст.

После завтрака Эмми поспешила присоединиться к своей учебной группе. Остальные лыжники к тому времени уже отбыли. Тиббет решил спуститься в деревню и надевал анорак у себя в комнате, когда дверь стремительно распахнулась и в комнату влетел чрезвычайно возбужденный Спецци.

– Энрико, мне нужно с вами поговорить! – крикнул он, промокая лоб. – Я только что встречался с бароном.

– Не повезло, – сочувственно сказал Генри. – Полагаю, он хочет, чтобы вы арестовали Франко ди Санти.

– Откуда вы знаете?

– Вчера вечером я говорил с баронессой. По ее просьбе, – поспешно добавил он.

Капитан сел на кровать и уныло кивнул.

– У него был Россати, и они оба сделали заявление по всей форме относительно улик для дела о расторжении брака. Об этом баронесса вам тоже рассказала?

Инспектор кивнул.

– Баронесса в истерике, – с несчастным видом продолжил Спецци. – Россати дрожит от страха и готов под присягой подтвердить все что угодно. Барон холоден как лед и настроен очень решительно. Что мне делать?

– Я бы на вашем месте арестовал Франко, – с готовностью посоветовал Генри.

Спецци застонал.

– Mamma mia, а что я буду делать потом? Аргументы против него, признаю, имеются – но никаких доказательств. Если его осудят, баронесса никогда меня не простит, а если оправдают, барон будет жаждать моей крови. Так или иначе, я считаю, что парень невиновен. Лучше бы я никогда в жизни не слышал об этом проклятом деле. И все, что вы можете мне сказать, это: «Я бы на вашем месте его арестовал»?! O Dio, Dio, Dio![29]

– Я сказал это не просто так, – возразил Тиббет. – Это желательно сделать по нескольким причинам. Если вдруг ди Санти действительно виновен, нет смысла откладывать арест. Если же нет, то сам факт его ареста усыпит бдительность настоящего убийцы и может спровоцировать того на ошибку. В любом случае, – добавил он, – при том состоянии, в каком сейчас пребывает барон, Франко, полагаю, будет в большей безопасности в тюрьме, нежели на свободе.

– Вы действительно так думаете? – недоверчиво спросил капитан.

– Да, – подтвердил Генри.

К ленчу вся «Белла Виста» уже взволнованно гудела, и слухи росли как на дрожжах. Вернувшийся с трассы Франко – очень бледный, но спокойный – был препровожден из отеля под конвоем Спецци и его помощников. С верхней лестничной площадки барон с неприятным выражением явного удовлетворения наблюдал, как маленькая процессия покидала отель; после этого он развернулся и проследовал к себе, с грохотом захлопнув дверь. Труди Книпфер из своего окна следила, как уводили Франко: на ее лице отражалось замешательство. Англичане выглядывали из своих приоткрытых дверей, содрогаясь от смешанного чувства жалости и облегчения. Россати пришел на кухню и принялся распекать персонал.

Когда арестованный со своим эскортом удалились на достаточное расстояние, Генри спустился в бар. Похоже, там были все, кто находился в отеле, за исключением фон Вюртбургов и Герды. В зале царила суматоха, взволнованные разговоры вспыхивали и извергались, словно потоки лавы. Однако при появлении Тиббета наступила настороженная тишина. Все уставились на него, и Генри почувствовал себя уродцем из площадной интермедии. Пройдя к стойке, он заказал кампари с содовой. Разговоры возобновились, но теперь они велись тише и украдкой; Тиббет почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной.

– Значит, это был бедный старина Франко? – сказал Роджер с несколько развязной улыбкой. – Кто бы мог подумать? Что ж, полагаю, мы все можем теперь вздохнуть с облегчением.

– Похоже на то, – ответил Генри.

– Не хотелось бы показаться бессердечным, – заметил Джимми, который подошел к стойке вместе с Каро и, судя по всему, уже порядочно накачался бренди, – но слава богу, что это не кто-то из нас. По крайней мере, теперь мы знаем, как коварна жизнь.

Он повернулся к Каро, которая угрюмо цедила лимонад.