Мертвецы тоже люди

– Сейчас костёр разведу, сразу согреешь её.

Он вышел, вскоре вернулся с охапкой хвороста, быстро развёл огонь, поставил треногу, зацепил на крюк котелок с талым снегом. Разделся сам и лёг рядом.

Когда Афоня дотронулся до тебя, ему показалось, что он коснулся льда. До того ты была холодная.

– Она не умрёт, мой бард. Мы её выходим.

На Инкуба было страшно смотреть. Лицо его потемнело от гнева. Облик постоянно менялся, глаза чернели, и будто бы орлиный клёкот вырывался у него из груди.

– Мы найдём его, Инкубушка, найдём! Вот только царевну до Старого Капева довезём и сразу в путь тронемся. Собота к половцам подался. Найдём!

– Убью собаку! Задавлю, как клопа!

– Убьёшь конечно… теперь главное, чтобы девушка выжила.

Инкуб замолчал. Он неотрывно смотрел в неподвижные девичьи веки.

Казалось, что минуты растянулись в часы. Так долго согревалось твоё тело. Инкуб рдел под япончицей, как печка, а ты была холодная как лёд.

Но вот Инкуб поднял голову:

– Ты слышал?

Почти не ощутимый удар сердца отозвался в его груди.

Спустя мгновение Афоня почувствовал ещё один слабый удар.

– Вот видишь, мой бард! Мы её выходим!

– Василису нельзя перевозить, рана откроется. Слишком много крови потеряла. Ребро сломано. Может, и два.

– Кровавой пены на губах нет. Значит, только трещина, лёгкие не пробиты, – успокоил Афоня.

Инкуб приподнял верхнюю губу больной и сглотнул. Во рту была кровь.

– Губы разбиты, но зубы целы… По всему телу синяки и ссадины, а на внутренней поверхности бёдер крови нет…

– Не мучай себя, мой бард. Если что было, через месяц-другой видно будет…

Инкуб вскинул на Афоню сверкающий взгляд:

– Ты не мог бы заткнуться.

Инкуб повернул девичью голову и ощупал затылок. У основания налился крупный желвак.

– Крови нет, – пытался успокоить его Афоня.

– Правая рука висит как плеть… вывернута. Пока в тепле отёки не пошли, пока царевна без сознания, нужно выправить плечо.

Афоня кивнул, а Инкуб хмуро смотрел перед собой.

– Помнишь, на турнире мне бастард Рыжебородого плечо выбил? Два месяца болело, ни один лекарь вправить до конца не мог… а царевна вправила.

– Помню, – хмуро отозвался Афоня, – знатно она тебе пятку в подмышку сунула, хруст снаружи был слышен.

– Да я бы на лоскуты позволил себя резать, лишь бы она прикоснулась ко мне.

– Знаю, брат, – вздохнул Афоня.

– Я тогда спросил, чем отблагодарить смогу, а Василиса ответила, что сочтёмся, мол, когда-нибудь…

Афоня молчал. Видела бы ты, как Инкуб колдовал над тобой. На следующий день дал он задание Афоне, чтобы тот скакал в Старый Капев, привёл подмогу и возок крытый, оббитый мехом медвежьим. Только так и можно было тебя перевезти. Долго ли, коротко ли… Четыре дня пути туда, четыре обратно. Осемь дней оставались вы в шатре, а ты всё не приходила в сознание.

По дороге в Лукоморье ты впервые открыла глаза и попросила воды. Руку к Инкубу протянула и тихо произнесла:

– Иванушка! – и снова в беспамятство впала.

Пришла в себя ты уже в тереме, спустя месяц.

– Я помню… – Василиса тяжело вздохнула.

– Дальше ты знаешь… Лекаря к тебе вызывали для осмотра в Старый Капев и позже в усадьбу к профессору. Он осмотрел тебя… и сказал, что угрозы для жизни нет…

Василиса закрыла лицо руками и пробормотала:

– Почему Собота так меня ненавидел?

Эвка потянула Василису прочь из комнаты:

– Так ли это важно теперь? Слушай, мне идти надо. Если захочешь что узнать, то звони. Но я только в полнолуние могу к тебе прийти… В другие дни никак.

– Зачем ты приходила? – остановилась у двери Василиса.

– Я уже говорила… Не по своей воле. Мне неудобно об этом говорить… У меня проблема. И, возможно, ты поможешь её решить. Вспомни, не говорила ли я тебе о старинной рукописи и о пузырьке с волшебным эликсиром?

– Нет. А что за эликсир?

– Ну-у, ничего особенного… Превращает бессмертного оборотня в человека. Оминум называется.

– Оминум? Нет, точно не говорила. Я бы запомнила.

– Ну, в общем, если вспомнишь хоть что-то, мало ли, может, случайно когда-то в разговоре упомянула, сообщи мне. Скажи Чуру, он знает, как со мной связаться.

«Странная она какая-то… На себя не похожа. Зачем ей эликсир, превращающий оборотня в человека?» – подумала Василиса.

– Не странней тебя, Василисушка, – хмуро взглянула Эвка, – зачем, зачем… неужто трудно догадаться?

«Она оборотень!»

Эвка криво усмехнулась:

– Не прошло и года, догадливая ты наша.

«Она мысли мои читает?»

– Конечно… как и все оборотни. Как и Инкуб твой ненаглядный. Все барды – волхвы и оборотни. Инкуб – огненный конь, символ победы над дьяволом. Тебе и рта открывать не надо – он слышит мысли, видит их, читает… И вполне возможно, что Инкуб прочёл твои… пока ты грезила о нём на крыльце.

Василиса густо покраснела:

– А ты откуда знаешь?

Эвка вздохнула и посмотрела на Василису с раздражением.

– Рыбак рыбака видит издалека… Я – оборотень, волчица, уже два года. А иначе как бы я преодолела временной барьер твоего… профессора?

– Временной барьер?