Мёртвое

– Возможно, есть другие причины. Лучше бы ты ехала с Бобби к морю.

– Думаешь, я дала бы тебе приехать сюда одной? Подойти к нему без формального представления?

– Ты виделась с ним чуть больше минуты.

То правда; но он, похоже, знал, как обращаться с Бобом, и ей нужно было немного расспросить его об этом.

– Пришло время нам с Бобби провести несколько дней вдали друг от друга, чтобы расслабиться. В последнее время он весь на взводе, да и я тоже. Это не его вина, и я не хочу, чтобы все между нами прогорело, едва начавшись. – Она продолжала отстукивать диско-ритм – ее ступни будто двигались вдоль окна в странном прерывистом шаге. Раз-два-три, раз-два-три. – К тому же сейчас на море чертовски холодно.

Ладно. Можно пока и на этом остановиться, обойдя наводящие вопросы, отложив их на неопределенное будущее.

Кэти понимала, как неуверенно чувствовала себя Лиза в своих привязанностях, не желая быть бедной провинциалкой, вешающейся на старого папика только из-за кошелька, но понимая вместе с тем, что деньги и квартира на тридцатом этаже имеют важное значение в современной жизни… особенно – в Нью-Йорке. Кэти гадала, всерьез ли планирует аборт подруга, или ребенок останется и подтолкнет ее к решающему шагу замужества; или жизнь пропишет какой-нибудь третий сценарий, еще более трагикомический.

– Что ты ему сказала? – спросила Кэти. – О том, куда собралась в эти выходные.

– Что у твоей сестры только что родилась девочка, и мы собирались провести с ней некоторое время.

– Моя сестра не только не родила ребенка…

– Да? – наигранно удивилась Лиза. – Подожди, я сейчас это припоминаю.

– …у меня попросту нет сестры.

– Ой, вот это оплошность.

Несмотря на придирки и сомнения, которые таили в себе более серьезные проблемы, Кэти почувствовала прилив благодарности. Лиза ничего не знала о бабушке с дедушкой и о ножах, которыми режут по живому, и тем не менее добровольно втянулась в эту экскурсию. Может быть, она пошла на этот шаг исключительно из-за их дружбы, а может, лишь хотела подробно расспросить Джейкоба о том, что за человек Роберт Вейкли, отец ее ребенка, – в любом случае, Лиза поддерживала ее в эти несколько последних сумасбродных месяцев, и долг перед ней со стороны Кэти грозил стать неоплатным.

– Спасибо, Лиз. Послушай… Хочу, чтобы ты поняла, как я ценю все, что ты для меня сделала, и то, что ты все еще со мной. – Озвученная, мысль стала слишком сентиментальной и неестественной.

– Ну, я бы не бросила тебя на произвол судьбы.

– Но почему?

– Ты сама знаешь почему. И потом, нам с тобой давно уж были нужны приключения.

– Хорошо, если так, – сказала Кэти.

Лиза на секунду задумалась. Конечно так. Ей не хотелось врать Бобу о родах сестры подруги, но делать-то было нечего. Последние натянутые нервы Кэти снова были на грани срыва; она выглядела еще хуже, чем когда попала в больницу в прошлый раз, с темными кругами вокруг глаз и с лицом, разбитым Тимом о стенку шкафа. Должен же кто-то спасти Кэти жизнь в случае чего. Хотя, учитывая, как глядели на нее сотрудники перинатального центра – как на маньяка-убийцу, – возможно, Лиза – не лучшая кандидатура на такую роль… Но ведь она всего-то зашла за справками и результатами анализов, ну и просмотреть памятки; ничего еще не было решено, а ее уже осуждали. Что за лицемерие! Лишь бы кого-нибудь осудить.

Разговоры про диссертацию – очевидная липа. Кэти что-то искала в Джейкобе Омуте – что-то в одиннадцатилетнем мальчике, пережившем бойню, показалось ей достойным сближения. И все, что она, очевидно, хотела – узнать, как же он управляется с прошлым за пределами своего вымысла. Может, имелись какие-то еще более темные аспекты, скелеты в пыльных шкафах, но их время еще не пришло. Но придет обязательно – по поведению Боба на прошлой неделе, неуравновешенному и несколько подловатому, Лиза это поняла. По ее мнению, Джейкоб был глубоко болен внутри… ну, в наше время почти все больны, так что, можно сказать, ничего удивительного. Лизе был известен лишь набор сухих фактов о семействе Омут – и ничего из тех щекотливых подробностей, которыми Кэти была прямо-таки одержима до лихорадочного блеска в глазах. Возможно, закапываясь в историю чужой смерти, Кэти удовлетворяла собственное желание рассчитаться с жизнью, перенаправляла его в другое русло, размытое точно так же, как очертания тел на снимках в книжке Боба.

Лиза видела все эти снимки. Только они и заинтересовали ее; текст она не осилила дальше пятнадцати первых страниц. Он там попросту не требовался.

– Так что за история с ним, а? С убийством.

– Не с одним.

– Хорошо, с массовым убийством, я имела в виду. Что там случилось?

– Разве ты не прочла книгу Боба?

– Нет.

– Ты в принципе знаешь немного, да?

– Ну, Боб чурается огласки. В последнее время он немного взбалмошный, даже дома. У меня есть строгий приказ просто бросать трубку, если кто-то начинает говорить о деле семейки Омут, так что я, считай, пребываю в информационной блокаде.