Мертвое «да»

Всего не объяснить однако ложью.

И разве он хоть раз солгал себе?

Но эта вдруг внезапная усталость

И боль, непостижимая уму…

Хотя порой нужна такая малость…

Спокойно спи! Мир праху твоему.

Константинополь, 1939

«Это всем известно при прощанье…»

Это всем известно при прощанье:

Длинное тяжелое молчанье,

Хоть чего-то все ж недосказал…

Обещанья? Сколько обещаний

Мне давалось… Сколько я давал.

О, недаром сердце тайно копит

И от всех ревниво бережет

Самое мучительное — опыт…

Он один нам все-таки не лжет.

Главное: совсем не обольщаться.

Верить только в этот день и час.

Каждый раз как бы навек прощаться,

Как навек прощаться каждый раз…

Париж, 1936

«Перемена людей и мест…»

Перемена людей и мест

Не поможет. Напрасно бьешься.

Память — самый тяжелый крест…

Под кладбищенским разогнешься.

«Я выхожу из дома не спеша…»

К.Елита-Вильчковскому

Я выхожу из дома не спеша.

Мне некуда и не с чем торопиться.

Когда-то у меня была душа,

Но мы успели с ней наговориться.

Так, возвратясь с работы, старый муж

Сидит в углу над коркою ржаною,

Давно небрит, измучен, неуклюж,

И никогда не говорит с женою.

Да и она: измучена, стара…

А ведь была как будто бы пора…

Теперь совсем иная наступила.

И ни к чему была здесь игра…

И чтоб игра, нужна к тому же сила.

…бродить в полях, но только одному.

Не знать часов. Без цели, без дороги.

Пока в сентябрьском палевом дыму

Не сгинет лес. Покамест носят ноги

Пока внизу не заблестят огни,

Не запоет сирена на заводе…

Но разве в этом мире мы одни,

За городом в такие точно дни,

Искали что-то, только что? в природе.

Загреб, 1938

1. «…Только сердце — брошенная чурка…»

Памяти Ю. Коровина

…Только сердце — брошенная чурка —

Привыкает мучиться и лгать.

Но тебе об этом, милый Юрка,

Никогда, наверно, не узнать…

2. «Ничего“ на следующий день”…»

Ничего «на следующий день»,

Ничего «на завтра» — всё сейчас же.

Несмотря на утомленье, лень,

Или боль, физическую даже.

У меня был очень близкий друг,

Я никак не мог к нему собраться,

— Далеко… Погода… Недосуг.

Что теперь за голову хвататься?

Мор. Тшебова — Париж, 1926-40

«Года и на тебе оставили свой след…»

Года и на тебе оставили свой след,

Бороться против них никто, увы, не в силе.

Не бойся — не черты. Твои черты… О, нет,

Они сейчас еще прекраснее, чем были.

Но уж одно, что ты сейчас со мною здесь

И больше никого тебе еще не надо,

И что за целый день и, вот, за вечер весь,

Ни разу на часы ты не бросаешь взгляда…

И понемногу мной овладевает страх,

И в памяти встает старинное поверье:

Счастливый никогда не вспомнит о друзьях,

Счастливый никогда не постучится в двери.

Я ждал тебя пять лет. Но рад и десять лет,

И всю бы жизнь прождать в напрасной лихорадке,

Лишь только б знать, что нет, на самом деле нет

Ни капли истины в моей больной догадке…

Париж, 1938

«Всё об одном… На улице, в бюро…»

Всё об одном… На улице, в бюро,

За книгой, за беседой, на концерте.

И даже сны… И даже (как старо!)

Вот вензель чертит и сейчас перо.

И так — до смерти. Да и после смерти…

«Дошел и до него уже, увы, черед…»

Дошел и до него уже, увы, черед…

Совсем не тот задор, не очень крепко спится.

Он больше не дитя. Ему тридцатый год.

Давно уже пора настала протрезвиться.

Из-за него лилось уже немало слез.

На памяти о них не зажили ожоги.

В процессии ему не раз уж довелось

Понуро провожать кладбищенские дроги.

Он часто видит сны и, замирая весь,

В передрассветном сне, в особенности тонком,

Встречает снова тех, кто был когда-то здесь,

Тех, кто его любил, когда он был ребенком.

Во сне и наяву, с собой наедине,

Он долгий счет ведет ошибкам и потерям.

Да, я был виноват… Да, по моей вине…

Как мало любим мы! Как скупо нежность мерим.

БЕССАРАБИЯ

1. «Две барышни в высоком шарабане…»

Две барышни в высоком шарабане,

Верхом за ними двое панычей.

Всё как в наивно-бытовом романе,

Минувший век до самых мелочей.

И не найти удачней декораций:

Дворянский дом на склоне у реки,

Студент с начала самого «вакаций»,

Фруктовый сад, покосы, мужики.

Но в чём-то всё же скрытая подделка

И вечный страх, что двинется сейчас

По циферблату роковая стрелка…

Уж двадцать лет она щадила нас.

2. «Вечером выйдем гулять по меже…»

Вечером выйдем гулять по меже.

Сторож внезапно возникнет из мрака.

Спросит огня. Мы закурим. Уже

Осень вблизи дожидается знака.

Ночью иначе звучат голоса,

Глухо и даже немного тревожно.

Каждая пауза четверть часа…

Можно о многом сказать односложно.

Речь про дожди, урожай, молотьбу,

(Сдержанно, чинно, ответы — вопросы),

Речь про крестьянскую боль и судьбу…

Лиц не видать. Огонёк папиросы.

Красный, тревожный, ночной огонёк.

Запах полыни и мокрой овчины.

Терпкая грусть — очень русский порок.

Грусть без какой-либо ясной причины.

3. «Лес вдали стоит уже немой…»