Мертвое море

            После такой речи никто не нашел, что сказать. Все смотрели на уплывающий в море труп. Возможно, Гослинг был прав насчет подводных течений, этих невидимых движущих сил. Потому что тело постепенно удалялось, или шлюпка удалялась от него. Не проплыло тело и ста футов, как оно внезапно подскочило, подняв в воздух облако пены и брызг, а потом снова нырнуло в воду, где принялось биться из стороны в сторону, как эпилептик во время сильного припадка.

            Но это был не припадок.

            У припадков не бывает блестящих, как мокрая кожа плавников и острых, как бритва зубов. Такие бывают только у акул. Кук увидел, как они атаковали тело, словно торпеды. Их было с десяток. В мутной воде они очень походили на акул... но это были не акулы. Точнее, не совсем акулы. Размером эти рыбы были от пятнадцати дюймов до трех футов. У них были длинные, гибкие тела и тяжелые, покрытые пластинами, как у броненосцев, головы. И двигались они, извиваясь, словно угри.

            Чем бы они ни были, они обглодали тело до костей в считанные минуты. А потом они разорвали на части и скелет.

            Нет, это были не акулы.

            А гораздо хуже.

23

            Пока Кушинг и Сольц спали, Джордж следил за туманом, ожидая, что тот исторгнет на них что-то еще. Перед ним постоянно сновали какие-то тени и фигуры, но он не был уверен, видит ли он их на самом деле или просто грезит. Где-то в глубине души он все же чувствовал, что там что-то есть. Что-то огромное, всеобъемлющее... и злобное. Именно это слово приходило ему на ум.

            Злобное.

            Что-то невыразимо злобное.

            Рак, ждущий, чтобы выгрызть человеку разум.

            Но он не позволит себе слишком много думать об этом, потому что не хочет сойти с ума. Это будет нелегко, учитывая все обстоятельства. Но суть в том, что ему не приходилось сознательно думать об этом. Возможно, его воображение просто периодически заклинивало на высоких оборотах... А может, это оно думало о нем. Какое-нибудь ухмыляющееся, мерзкое божество морских пустынь, мрачный властелин черных глубин и кораблей-призраков, проклятых морей и утонувших моряков. Безумная, ползучая злоба, обширная и пустая, как черные пространства между звезд. Нечто, способное лишь наполняться человеческими тревогами, безумием, страхом и отчаянием.

            Само олицетворение ужаса, который всегда вызывали у людей моря. Или воплощение... если слово "плоть" здесь будет уместно.

            Хватит, - сказал себе Джордж. Нужно прекратить это дерьмо. Если выберешься из этой жуткой мертвой зоны, то сможешь с комфортом провести остаток жизни на суше, травя байки про призраков и подобное дерьмо. Будешь просыпаться в поту в четыре утра от кошмаров об этом месте... но тогда это будут всего лишь дурные сны, а не реальность. А пока не теряй головы, потому что от этого кошмара тебе не проснуться, и всякий раз, когда ты закрываешь глаза, тебе грозит опасность.

            Ну что ж, это пища для размышлений.

            Джордж почесал бороду и провел пальцами по телу. Почувствовал выступающие ребра. Но это не из-за голодания - он всегда был худым и жилистым. У него был повышенный метаболизм, и набрать вес представлялось почти невозможным. Всякие диетические штучки и телевизионная реклама всегда вызывали у него смех. Всю свою сознательную жизнь он пытался поправиться, но тщетно.

            Каждый на плоту то и дело задавал себе гипотетический вопрос: "Что он сделает в первую очередь, когда вернется домой?" Ответы были разнообразны. Гослинг хотел нанести визит подружке в Новый Орлеан и пропьянствовать с ней неделю... лежа в постели. Кушинг собирался бросить работу и послать своего шурина на хрен. Насчет причин он не стал распространяться. Сольц просто хотел отдохнуть и подлечиться... особенно после того, как Гослинг запретил ему трогать "аптечку" и лежащие в ней таблетки и мази.

            А чего хотел Джордж?

            Он хотел проводить каждый день своей жизни с женой и сыном. Хотел, чтобы они знали, как много они значат для него. Хотел целыми днями рассказывать своему сыну, Джейкобу, истории своих морских приключений. Парень впитывал бы их как губка. Готов бы был слушать их снова и снова. И Джордж рассказывал бы, как это делали поколения отцов. Втроем они устраивали бы себе пикники и "ленивые" воскресенья, когда можно было ничего не делать. А ночи, когда Джейкоб уснет, он проводил бы в потных объятьях с Лизой.

            Боже, как это было бы здорово.

            До кораблекрушения он даже не осознавал, насколько хороша была его жизнь.         Чертовски жаль, что лишь катастрофа помогла ему раскрыть глаза.

            Но разве не всегда так бывает?