Мертвое море

            Это предложение было для Кука настоящим шоком, но он воспринял его, как и все остальное, с каменным лицом. Они нашли люк и спустились под палубы, в сырую тьму. Там, в этой смрадной черноте было нелегко идти, выпятив грудь. Потому что если наверху атмосфера была угрожающая, то внизу она была невыносимая.

            Подсвечивая путь лампой, они принялись исследовать лабиринт проходов. Как Кук и предполагал, внизу было все плохо. Ужасный, тошнотворный смрад, висящий в воздухе, был даже хуже зловония, исходящего от моря и водорослей. Это был отвратительный, удушливый запах разложения и ядовитых испарений. Словно нечто влажное и заплесневелое, запертое в жарком шкафу варилось в собственном соку. Странное сочетание органического распада и ржавых механизмов, стоячей воды, заплесневелого дерева... и полдюжины других вещей, которых ни один человек не смог бы распознать, да и не захотел бы.

            - Я ощущаю себя червяком, - сказал Фабрини. - Червяком, ползущим сквозь мертвую тушу.

            Сравнение было правильное, но настолько абсурдное визуально, что Кук рассмеялся... но замолчал, услышав эхо своего смеха. Нет, ничего смешного в этом не было. Совсем. Из трещин в переборках росли жирные, серые поганки и мохнатый зеленый мох, а еще тот грибок, такой же бледный и вспученный, как плоть вытащенного из реки утопленника. От него исходил горячий, дрожжевой запах.

            Кук наступил на что-то мягкое и мясистое, размером с мускусную дыню, и раздавил. Он с криком отпрыгнул, поняв, что наступил на нечто, похожее на гриб-дождевик, выделившее облако желтых спор.

            - Видел когда-нибудь что-то подобное? - спросил Фабрини.

            Кук лишь покачал головой.

            Корабль был мертв, и это очевидно, но из-за обилия болезнетворной растительности, он превращался в некое органическое существо. Пройдет время, и "Циклоп" станет бурлящим больным грибом, лишь напоминающим корабль.

            Они двинулись дальше, ныряя под лентами грибка, неся свет туда, где десятилетиями не было ничего кроме влажной тьмы и бактериального процесса. Воздух был насыщен солоноватым запахом сточных вод. Тени жались друг к другу, и казалось, сочились черной кровью. Переборки были густо покрыты скользким желтым мхом. Комья грибка падали с потолка и разбивались об пол, как гнилые сливы. Все скрипело, стонало, капало, сочилось и смердело.

            Все было плохо. Очень плохо.

            Но что-то толкало их вперед. Возможно, это был необъяснимый, суицидальный позыв увидеть худшее, что мог показать этот плавучий морг. Возможно, меньшее их не удовлетворило бы. Возможно, прочитав корабельный журнал и разделив мысли экипажа, они должны были понять, что здесь случилось.

            Двери либо заклинило от ржавчины, либо они были опутаны по краям распухшими языками грибка, словно находящиеся за ними каюты распирало буйно разросшимися спорами. Поверхность палуб тоже поросла грибком, и Кук с Фабрини шли прямо по нему. С каждым шагом их ботинки издавали липкое чавканье. Кук коснулся тыльной стороной ладони заросшей спорами переборки. На ощупь она оказалась теплой и маслянистой, как кожа умирающего человека.

            Вскоре они обнаружили новый коридор, также завоеванный грибком.

            Но один участок стены был свободен от него. Он был почерневшим и изъеденным дырами, словно здесь бушевал сильный пожар. Кук и Фабрини остановились у обугленной двери. Когда Кук ткнул ее стволом "Браунинга", та рассыпалась, как бутафорское стекло. Настолько она кристаллизовалась.

            - Прямо как было написано в журнале, - заметил Фабрини. - Тот корабль, "Корсунд", помнишь?  Форбс писал, что он выглядел сгоревшим, и стены рассыпались при прикосновении.

            - Да, помню.

            Фабрини постучал по остаткам двери ножом, и они распались, как лед в весеннюю оттепель.

            - Что же могло вызвать подобное? - спросил он.

            Кук  покачал головой.

            - Я не уверен... Но, похоже, она сгорела и сразу же после этого замерзла, понимаешь? Как будто попала под воздействие сильной жары, а потом ее опустили в емкость с жидким азотом, заморозив в считанные секунды. Что же еще могло так ослабить структуру стали?

            Теперь, когда дверь превратилась в осколки у них под ногами, Кук сунул в проем лампу. Повсюду лежала пыль. А там, где ее не было, рос грибок. Он толстым слоем покрывал пол, забрался на койку и уже взялся за стол...

            - Господи, - сказал Фабрини, - посмотри на это...

            Кук поднял глаза. За столом сидел скелет, одетый в грязное, выцветшее рванье, которое, судя по тусклым пуговицам на груди, было когда-то военной формой. Череп был откинут назад, челюсти разинуты, словно в крике. Грибок поглотил пожелтевший скелет до грудной клетки, его извивающиеся пальцы тянулись к шее. Из-за грибка было похоже, будто скелет сделан из белого воска, который, расплавившись, стекал со стола на пол. Он напоминал... свечу на Хэллоуин.

            Грибок, казалось, почувствовал на себе свет и стал ронять капли ядовитого сока.

            - Думаешь... - начал Фабрини. - Думаешь, это...

            - Форбс, - договорил за него Кук. - Бьюсь об заклад, это он.