Мертвое царство

– Лерис! – крикнула Ивель. – Я обещала, что сделаю это. Но сперва скажу. – Ветер относил её голос, нави перебивали её воплями, тоже дёргали за плащ костяными пальцами, мне приходилось напрягать слух, чтобы не пропустить её слова. – Лерис, просто знай: Милосердная – это я. И я ношу твоего наследника.

Мне стало ещё холоднее, словно мороза было мало и меня окунули в ледяную прорубь. Я рванулся вперёд, чтобы схватить её за руку, остановить и переспросить, но Ивель, кинув на меня последний взгляд, понеслась вниз с холма. Я смотрел во все глаза и не мог поверить: нави подхватили её на руки, тут же их несвязные вопли выстроились в единую песнь, жуткую, но по-своему прекрасную.

– Ивель! – окрикнул я, но она уже не могла меня слышать.

Рудо завыл – густо, басовито, как будто оплакивая кого-то. Я обхватил его за шею – от звериного тела шло спасительное тепло. Я и не замечал, как окоченели мои пальцы: когтистые, зелёные, нечеловеческие. Нави помчались следом за своей хозяйкой, за Милосердной – оставив нас с Рудо одних. Сразу стало лучше видно, но зрелище с каждым мгновением делалось только страшнее, хотелось отвернуться, но я не мог.

Степняцкие армии с жутким гиканьем кинулись к палаточному городку царских воинов. Одну из палаток уже брали в замок – наверное, полагали, что там держат тхена. Я понимал, что стоит степнякам догадаться, что их обманули, как они направят свой неуёмный гнев на Княжества, и первой на пути их гнева станет Еловица – с Огарьком и всеми другими, находящимися там. Я всецело положился на Ивель, на ворожею-чужеземку, которой я причинил больше зла, чем добра. Казался ли я себе безумцем? О да, и ещё каким. Но не на безумствах ли держится мир?..

* * *

Падальщица

Я расправила руки, как крылья, и нави с готовностью подхватили меня, подняли над землёй. Их крики стали песней, а резкий холод обернулся вдруг чем-то почти родным. Мне больше не было страшно: едва я позволила им быть моими, призванными и желанными, как они ответили мне с жаром и отдачей, которых не ждёшь от нежити.

Меня подхватили за локти – почти бережно, стиснули мёртвыми руками крепко, но не больно. Волосы и одежда колыхались на ветру, но я больше не мёрзла. Лерис вновь обидел меня жестокостью своих слов – обидел, но я не таила на него зла. Милосердная должна уметь прощать.

Степняцкие войска стремительно приближались к крошечному палаточному городку, и сердце моё сжалось. Их было много, слишком много, ещё чуть-чуть, и у воинов Царства не осталось бы и малейшей возможности выстоять. Меня наполнил гнев: поднялся от кончиков пальца до самого горла и вырвался яростным криком.

Нави опустили меня на землю, а потом, перестав беспорядочно кружиться, собрались в ровный строй. Меня пробрало жутью: серебристое войско мерцало под чёрным небом, мерцало и выло так, что кровь стыла в жилах. Они чего-то ждали, и мне потребовалось время, чтобы понять, чего.

– Убейте их, – выдохнула я и почувствовала небывалое мстительное облегчение. – Всех, кто верхом.

С воплями, от которых закладывало уши, нави кинулись на степняков. В считанные минуты серебристая волна захлестнула войско. Мне хотелось отвернуться, но я не могла и смотрела, как мёртвые убивают живых. Без крови, холодно, стремительно и пугающе точно – такого мне не доводилось видеть ещё никогда и, я надеялась, не придётся видеть после. Нави равнялись со всадниками, взмывали снежные вихри – и поверженные люди падали на землю, открыв рты и вытаращив глаза, словно замерзали насмерть всего за один миг. Те, кто был в дальних рядах, быстро сообразили, что с таким врагом бесполезно биться, и обратились в бегство.

Ворожба бурлила в моей груди, сдавливала голову, и я чувствовала тёплую кровь, струящуюся по лицу. Нави послушались, но это отняло у меня столько сил, что я упала на колени и опустила ладони в снег. За короткий миг я оказалась выпита – до дна, досуха, как муха, попавшая к пауку. Кашель сотряс меня, и на снег упали капли крови.

Силы таяли – так быстро, что мне уже было трудно дышать. Я захрипела, не понимая, что течёт из моих глаз – слёзы или тоже кровь. Живот скрутило жаром и болью, жуткое ощущение неизбежности заполнило всё моё существо.

Умирать было страшно.

Я вскинула голову к небу – угольно-чёрное, оно вдруг озарилось светом, пробивающимся сквозь клубы туч. Я увидела сразу солнце и полумесяц луны, золотые и серебряные. Их свет резанул по глазам, и я поняла: Золотой Отец и Серебряная Мать гневаются на меня, Милосердную, и желают мне смерти.

– Простите, – прохрипела я так тихо, что сама себя не слышала за шумом битвы. – Я была неправа.

Эпилог. В спящий лес

Князь

Всё закончилось быстрее, чем я мог предположить. Нави стройными рядами захлестнули степняков – серебряное с чёрным, мёртвое с живым. Страшно, шумно, кроваво… жутко. В ушах всё стояли их голоса: «Мёртвый князь, совсем мёртвый…» Я взял и расхохотался хохотом безумца.

– Дважды мёртвый! Да не ваш. Злитесь, что не пляшу в вашей вьюге?

Мой голос потонул в шуме ветра, да только мне не было до того никакого дела.