Мертвопись

Внутри у Горобца все напряглось и как будто жаром внутренности окатило. Только по спине пробежал ледяной холодок. И очень остро почувствовалось, что хочется жить. Хоть голодным и холодным, но жить. Пусть в дыру забиться самую далекую и вонючую, но жить. Любой ценой! И Леха бросился вперед. Он умел, не выдавая своих намерений, из самой расслабленной и неопасной позы бросаться в смертельную схватку. Не зря он в последние годы попал в зависимость от авторитетов и оказался в разряде «гладиаторов» или «бойцов» – подручных, которые должны выполнять все приказы вора. В основном силового назначения: избить, убить, проучить, наказать, припугнуть.

Одновременно нанеся удар коленом в пах, Горобец обхватил шею сержанта сгибом локтя. Он успел левой рукой перехватить и правую руку полицейского, в которой увидел шприц. Вот ты что задумал, с ожесточением подумал Леха, стискивая отчаянно сопротивляющегося сержанта. Его противник был сильнее и крупнее, но Горобец дрался сейчас за свою жизнь, и это удесятеряло его силы. Шприц вылетел из руки и покатился под лавку. Лицо сержанта стало краснеть от натуги, он раскрыл рот, хватая воздух. Схватка проходила почти в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом одежды, тихим хрипом и шарканьем ног по бетонному полу. Леха понимал, что еще миг, и его противник заорет, призывая на помощь других. И он что есть силы рванул шею сержанта, ощутив, как хрустнули позвонки. Тело полицейского безвольно повисло на руках Горобца, и он аккуратно уложил его на пол. Все, теперь бежать! Только бежать!

Через дежурную часть не прорваться. Там запросто может оказаться кто-то из управления, и у входа дежурит вооруженный полицейский. Нет, не пробежать, даже если все сделать максимально неожиданно. Леха решил использовать другой способ покинуть здание. Справа коридор заканчивался окном. На нем не было решетки, и выходило окно на оживленную улицу. Но сейчас поздний вечер и на улице не так светло и не так людно. Только бы там все еще стоял тот стул, который Леха видел вчера, когда его заводили в камеру через этот коридор.

Горобец высунул голову в коридор. Никого! Вдруг слева, со стороны дежурной части, послышались шаги. Неважно, кто шел, важно, что сейчас все вскроется, сейчас этот человек увидит открытую решетку камеры и мертвого сержанта. Больше не размышляя, Леха бросился по коридору направо. Хорошо, что ботинки на его ногах были на резинке. Будь там шнурки, их бы вытащили, как сняли с него брючной ремень перед помещением в камеру, и бежать было бы очень трудно. Придерживая одной рукой брюки, Леха подбежал к окну и ухватил за спинку тяжелый стул, который попал в управление, видать, еще в советские времена. Два сильных удара, и стеклопакет разлетелся осколками, которые вылетели наружу и усеяли пол в коридоре. Не поворачивая головы на звуки приближающегося топота ног и крики, Леха вскочил на подоконник и выпрыгнул на улицу. Если бы окно было на девятом этаже, он бы все равно прыгнул. Пути назад у него не было ни при каком раскладе.

Кажется, прыгнуть Леха успел за секунду до того, как чья-то рука попыталась ухватить его за рубашку. Он упал на асфальт, со злостью почувствовав, что ушиб колено. Но расслабляться было нельзя. Вскочив на ноги, Леха побежал по улице. Из ближайшего двора неторопливо выезжала «Газель» с открытыми кузовом. Скрипя зубами от боли в ушибленной ноге, он добежал до машины, подтянулся буквально только на руках и повис животом на заднем краю кузова. Сейчас они заведут пару машин и бросятся в погоню. Из окна несколько человек хорошо видели, как он повис на борту машины. «А вот хрен вам, ребята! – зло подумал Горобец. – Вы теперь эту машину искать будете».

Через три минуты, когда машина вывернула на улицу, у перекрестка он спрыгнул с борта и, стараясь не хромать, поспешил в сторону крытого рынка. Из рынка три выхода на соседнюю улицу. Пока что эти ухари ищут машину, перехват организовывают. Чувство свободы, ощущение, что опасность осталась позади, захлестнули Горобца. Он даже дышать стал тяжело, как после долгой пробежки. Неужели обошлось, неужели смог? Это же просто везение невероятное! Смерть ведь в глаза глядела. А она так и будет теперь смотреть. Своего они ему не простят, понял Горобец. Сколько удастся побегать на воле? День, два? Возьмут они его, как пить дать возьмут. В городе ему деться некуда.

Гуров мог бы помочь, спрятать в обмен на информацию. А он поможет, если узнает, что Леха полицейского пришил? Продажный, но все равно он ему свой. А может, и поможет, он же их тут хочет всех прижучить, и Леха ему нужен! Нужен сейчас, уговаривал сам себя Леха, а потом Гуров сдаст его следакам, и накрутят ему большой срок и убийство мента навесят. Он уже никогда не выйдет с зоны, если вообще попадет, а не на тот свет.

Горобец торопливо прошел между торговыми рядами закрывающегося рынка и вышел на соседнюю улицу. Где-то неподалеку выли полицейские сирены. Это могли и его искать, а может, и на происшествие кто-то спешил.