Мертвые души

First he walked up to one person, and then up to another, saying:	Вдруг в комнате, понимаете, пронеслась чуть заметная суета, как эфир какой-нибудь тонкой. Раздалось там и там: "шу, шу", и наконец тишина настала страшная. Вельможа входит. Ну... можете представить себе: государственный человек! В лице, так сказать... ну, сообразно с званием, понимаете... с высоким чином... такое и выраженье, понимаете. Всё, что ни было в передней, разумеется, в ту же минуту в струнку, ожидает, дрожит, ждет решенья, в некотором роде, судьбы. Министр или вельможа подходит к одному, к другому:
' What do YOU want? And what do YOU want? What can I do for YOU? What is YOUR business?'	"Зачем вы? зачем вы? что вам угодно? какое ваше дело?"
And at length he stopped before Kopeikin, and Kopeikin said to him:	Наконец, судырь мой, к Копейкину. Копейкин, собравшись с духом:
'I have shed my blood, and lost both an arm and a leg, for my country, and am unable to work. Might I therefore dare to ask you for a little help, if the regulations should permit of it, or for a gratuity, or for a pension, or something of the kind?'	"Так и так, ваше превосходительство: проливал кровь, лишился, в некотором роде, руки и ноги, работать не могу, осмеливаюсь просить монаршей милости".
Then the President looked at him, and saw that one of his legs was indeed a wooden one, and that an empty right sleeve was pinned to his uniform.	Министр видит: человек на деревяшке и правый рукав пустой пристегнут к мундиру.
' Very well,' he said.	"Хорошо", говорит: "понаведайтесь на-днях".
'Come to me again in a few days' time.' Upon this friend Kopeikin felt delighted. 'NOW I have done my job!' he thought to himself; and you may imagine how gaily he trotted along the pavement, and how he dropped into a tavern for a glass of vodka, and how he ordered a cutlet and some caper sauce and some other things for luncheon, and how he called for a bottle of wine, and how he went to the theatre in the evening!	Копейкин мой выходит чуть не в восторге: одно то, что удостоился аудиенции, так сказать, с первостатейным вельможею; а другое то, что вот теперь наконец решится, в некотором роде, насчет пенсиона. В духе, понимаете, таком, подпрыгивает по тротуару. Зашел в Палкинский трактир выпить рюмку водки, пообедал, судырь мой, в "Лондоне", приказал подать себе котлетку с каперсами, пулярку спросил с разными финтерлеями; спросил бутылку вина, ввечеру отправился в театр, одним словом, понимаете, кутнул.
In short, he did himself thoroughly well. Next, he saw in the street a young English lady, as graceful as a swan, and set off after her on his wooden leg.	На тротуаре, видит, идет какая-то стройная англичанка, как лебедь, можете себе представить, эдакой.
'But no,' he thought to himself. 'To the devil with that sort of thing just now! I will wait until I have drawn my pension.	Мой Копейкин, кровь-то, знаете, разыгралась в нем, побежал было за ней на своей деревяшке, трюх-трюх следом; "да нет", подумал, "пусть после, когда получу пенсион; теперь уж я что-то расходился слишком".
For the present I have spent enough.' (And I may tell you that by now he had got through fully half his money.) Two or three days later he went to see the President of the Commission again.	Вот, судырь мой, каких-нибудь через три-четыре дня является Копейкин мой снова к министру, дождался выходу.