Мертвые души

Nor could he understand why none of his official friends had come to see him and inquire after his health, seeing that, not long since, there had been standing in front of the inn the drozhkis both of the Postmaster, the Public Prosecutor, and the President of the Council.	Никак не мог он понять, что бы значило, что ни один из городских чиновников не приехал к нему хоть бы раз наведаться о здоровье, тогда как еще недавно то и дело стояли перед гостиницей дрожки -- то почтмейстерские, то прокурорские, то председательские.
He wondered and wondered, and then, with a shrug of his shoulders, fell to pacing the room.	Он дивился этому не мало и пожимал только плечами, ходя по комнате.
At length he felt better, and his spirits rose at the prospect of once more going out into the fresh air; wherefore, having shaved a plentiful growth of hair from his face, he dressed with such alacrity as almost to cause a split in his trousers, sprinkled himself with eau-de-Cologne, and wrapping himself in warm clothes, and turning up the collar of his coat, sallied forth into the street.	Наконец почувствовал он себя лучше и обрадовался бог знает как, когда увидел возможность выйти на свежий воздух. Не откладывая, принялся он немедленно за туалет, отпер свою шкатулку, налил в стакан горячей воды, вынул щетку и мыло и расположился бриться, чему, впрочем, давно была пора и время, потому что, пощупав бороду рукою и взглянув в зеркало, он уже произнес: "Эк его какие пошли писать леса!" И в самом деле, леса не леса, а по всей щеке и подбородку высыпал довольно густой посев. Выбрившись, принялся он за одеванье живо и скоро, так что чуть не выпрыгнул из панталон. Наконец он был одет, вспрыснут одеколоном и, закутанный потеплее, выбрался на улицу, завязавши из предосторожности щеку. Выход его, как всякого выздоровевшего человека, был точно праздничный. Всё, что ни попадалось ему, приняло вид смеющийся, и домы, и проходившие мужики, довольно, впрочем, сурьезные, из которых иной уже успел съездить своего брата в ухо.
His first destination was intended to be the Governor's mansion, and, as he walked along, certain thoughts concerning the Governor's daughter would keep whirling through his head, so that almost he forgot where he was, and took to smiling and cracking jokes to himself. 36 One of the mistresses of Louis XIV. of France. In 1680 she wrote a book called Reflexions sur la Misericorde de Dieu, par une Dame Penitente.	Первый визит он намерен был сделать губернатору. Дорогою много приходило ему всяких мыслей на ум; вертелась в голове блондинка, воображенье начало даже слегка шалить, и он уже сам стал немного шутить и подсмеиваться над собою.
Arrived at the Governor's entrance, he was about to divest himself of his scarf when a Swiss footman greeted him with the words,	В таком духе очутился он перед губернаторским подъездом. Уже стал он было в сенях поспешно сбрасывать с себя шинель, как швейцар поразил его совершенно неожиданными словами:
"I am forbidden to admit you."	"Не приказано принимать!"
"What?" he exclaimed. "You do not know me?	"Как, что ты, ты, видно, не узнал меня?
Look at me again, and see if you do not recognise me."	Ты всмотрись хорошенько в лицо!" говорил ему Чичиков.
"Of course I recognise you," the footman replied.	"Как не узнать, ведь я вас не впервой вижу", сказал швейцар.
"I have seen you before, but have been ordered to admit any one else rather than Monsieur Chichikov."	"Да вас-то именно одних и не велено пускать, других всех можно".