Мертвые львы

— Жирный стервец-долгожитель. Хуже не бывает. Сидит у себя наверху и всех нас обсирает. Как будто ему приятно руководить отделом, в котором одни…

— Лузеры.

— Ты хочешь сказать, что я — лузер?

— Так ведь мы оба здесь оказались.

О работе забыли. Маркус Лонгридж, обозвав Ширли Дандер лузером, одарил ее лучезарной улыбкой. Дандер помедлила, пытаясь разобраться, что происходит. Никому не верь, решила она, когда впервые попала в Слау-башню. Стрижка под бокс была частью этой заповеди. Никому не верь. А тут вдруг ни с того ни с сего Ширли едва не разоткровенничалась с Маркусом — просто потому, что сидела с ним в одном кабинете. И чего он лыбится? Думает, что ведет себя по-дружески? «Так, вздохни поглубже, — велела она себе, — только в уме. Чтобы он не заметил».

В этом и заключалась работа сотрудников департамента Связи: разузнай все, что можешь, но ничего не выдавай.

— Поживем — увидим, — сказала она. — И все-таки что ты о нем думаешь?

— Ну, он руководит своим отделом.

— Тоже мне, отдел. Богадельня. — Она шлепнула ладонью по компьютеру. — Для начала, этой рухляди место в музее. Вот с этой дрянью мы должны ловить злоумышленников? Проще выйти на Оксфорд-стрит с опросным листом и донимать прохожих: «Простите, сэр, вы, случайно, не террорист?»

— Сэр или мисс, — поправил ее Маркус и добавил: — От нас не ждут, что мы кого-нибудь поймаем. Предполагается, что нам все это надоест и мы пойдем работать в охранную фирму. Но дело в том, что нас перевели сюда в наказание, а Лэма — нет. А если его и наказали, то ему это нравится.

— И что?

— А то, что он знает, где прикопаны трупы. Многие сам и прикопал.

— Это метафора?

— У меня по литературе была двойка. Метафора для меня — закрытая книга.

— По-твоему, он ловкий?

— Он, безусловно, тучный, пьет и курит, а все его физические нагрузки сводятся к тому, чтобы снять трубку с телефона и заказать доставку карри. Но раз ты об этом упомянула, да, по-моему, он ловкий.

— Может, когда-то и был ловким, — сказала Ширли. — Но какой смысл в ловкости, если ты такой нерасторопный, что ловчить не успеваешь?

Однако Маркус так не считал. Ловкость — психологической настрой. Лэм подавлял уже одним своим присутствием, и о том, что он представляет угрозу, ты не догадывался до тех пор, пока он не уходил, оставив тебя раздумывать, почему и как в глазах только что потемнело. Разумеется, это было личное мнение Маркуса. Он мог и ошибаться.

— Наверное, — сказал он, — мы это выясним, если побудем тут подольше.

Выйдя из автобуса, Лэм потер пальцем глаз, что придало ему горестный вид, ну или такой, будто у него там зачесалось. Начальник автобусного парка выглядел так, словно ему было неловко наблюдать за скорбью постороннего, а может, он заметил, как Лэм шарил за подушками сиденья, и теперь придумывал, как бы половчее об этом спросить.

Дабы пресечь подобные попытки, Лэм сказал:

— А где водитель автобуса?

— Водитель? Тот, который был за рулем, когда…

Да, когда мой братец откинулся, подумал Лэм, кивнул и снова потер глаз.

Водитель не горел желанием обсуждать с Лэмом строптивого пассажира, считая, как и всякий водитель автобуса, что хороши только те пассажиры, которые покидают салон самостоятельно. Однако едва начальник парка, в последний раз выразив соболезнования, удалился к себе в кабинет, а Лэм во второй раз за утро намекнул, что у него в кармане двадцатифунтовая купюра, водитель стал разговорчивее.

— Эх, что тут скажешь… Сочувствую вашей утрате, — буркнул он, явно обрадованный возможностью поживы.

— Он с кем-нибудь разговаривал? Может, ты заметил? — спросил Лэм.

— Вообще-то, наша обязанность — следить за дорогой.

— А до того, как вы отъехали?

— Что тут скажешь… — повторил водитель. — Там был чертов цирк с конями. Тысячи две пассажиров сняли с поездов, а нам пришлось их развозить. Так что нет, извините, но я ничего не заметил. Он был один из многих, пока не… — Тут он сообразил, что направил разговор в тупик, и завершил предложение невнятным: — Ну, сами понимаете.

— Пока автобус не приехал в Оксфорд с трупом на заднем сиденье, — услужливо подсказал Лэм.

— Ну, он помер тихо-мирно, — обиженно буркнул водитель. — Я скорости не превышал.

Лэм посмотрел на автобус, выкрашенный в фирменные цвета, красный и синий; низ автобуса был заляпан грязью. Самый обычный автобус; Дикки Боу вошел в него, но не вышел.

— А в поездке не произошло ничего необычного? — спросил Лэм.

Водитель уставился на него.

— Если не считать трупа, — пояснил Лэм.

— Извини, дружище. Все было как обычно. Забрал на станции, высадил в Оксфорде. Оно мне не впервой.

— А что случилось в Оксфорде?

— Ну, все высыпались, как горох. Там уже поезд ждал. А пассажиры и так уже на час задержались. И дождь шел. Так что никто не мешкал.

— Но кто-то ведь обнаружил труп.

Водитель странно посмотрел на него, и Лэм, догадавшись почему, исправил ошибку.

— Ричарда, — скорбно прошептал он; они ведь были братьями. — Дикки. Кто-то же заметил, что он умер.