Мертвые львы

— Да, там сначала пассажиры засуетились, но он уже мертвый был. Один из пассажиров, доктор, остался с ним, а остальные рванули на поезд. — Водитель помолчал. — Он такой был упокоенный, брат ваш.

— О такой смерти он и мечтал, — заверил его Лэм. — Он любил автобусы. А ты что, вызвал «скорую»?

— Ну, ему уже было не помочь, но да. Я весь вечер там проторчал, не в обиду вам будь сказано. Пришлось давать показания и все такое, да вы же знаете. Вы ж брат его.

— Да-да, — сказал Лэм. — Брат. А что еще случилось?

— Так все как обычно. Когда его, ну это, увезли, я навел порядок в автобусе и поехал в парк.

— Навел порядок?

— Ну, не уборку, а так, проверил сиденья, не забыл ли кто чего. Кошельков там или еще каких вещей.

— И что ты нашел?

— В тот вечер ничего. А, шляпу вот.

— Шляпу?

— На багажной полке. Неподалеку оттуда, где ваш братец сидел.

— Какую шляпу?

— Черную.

— Какую — черную? Котелок? Федору?

Водитель пожал плечами:

— Обычную шляпу. С полями, ну такую.

— А где она сейчас?

— В бюро находок. Если ее не забрали. Обычная шляпа. В автобусах все время шляпы забывают.

Только не в дождь, подумал Лэм.

Однако, поразмыслив, он сообразил, что это не так. В дождь шляпы носят чаще, поэтому чаще и забывают в автобусах. Обычное дело. Простая статистика.

«Нахер такую статистику, — решил он, — пусть отправляется в свободный полет, хоть до Луны».

— И где это ваше бюро находок? — Он повел рукой куда-то в сторону автобусного парка. — Вон там?

— Не-а, оно в Оксфорде.

Ну конечно, подумал Лэм.

— А как тебе Хо?

— Хо — задрот.

— Тоже мне новость. Все гики-айтишники — задроты.

— Нет, Хо всем задротам задрот. Знаешь, что он мне первым делом заявил?

— Что?

— Нет, ты прикинь, первым делом. Я даже пальто снять не успел, — сказал Маркус. — Прихожу сюда в первый раз, думаю: ну вот, меня сослали на шпионский эквивалент Дьябло[4]. Пока я соображал, что здесь и как, Хо берет свою кружку, показывает мне — такую чумную, с фотографией Клинта Иствуда — и говорит: «Это моя кружка, понял? Я не люблю, когда ей кто-то пользуется».

— Да уж. Хреново.

— Не то слово. Спорим, у него носки помечены «правый» и «левый»?

— А что Гай?

— Она спит с Харпером.

— А Харпер?

— Он спит с Гай.

— Не подумай, что я не согласна, но, по-моему, это не характеристика.

Маркус пожал плечами:

— Они недавно вместе, поэтому сейчас это их самая главная характеристика.

— Наверное, это они чуть раньше вышли. Интересно, зачем и куда.

— Значит, в Парке мы все еще нежелательные лица, — сказал Мин Харпер.

Прозвучало странно, потому что они как раз и были в парке, но Луиза Гай поняла, о чем он.

— Знаешь, — сказала она, — я не совсем уверена, что дело именно в этом.

Они были в Сент-Джеймсском парке, а нежелательными их считали в Риджентс-Парке, то есть в Конторе. Сейчас они направлялись в ту оконечность парка, что была ближе к Букингемскому дворцу, а навстречу им по дорожке, со скоростью примерно двух миль в час, бежала трусцой дамочка в велюровом спортивном костюме розового цвета. Рядом с ней неуклюже переваливалась мохнатая собачонка с розовой, в тон костюму, ленточкой на шее. Гай и Харпер дождались, когда дамочка их минует, а потом продолжили разговор.

— Объясни.

Луиза объяснила. Все дело было в Леонарде Брэдли. До недавнего времени Брэдли был председателем Комиссии по ограничениям, которая распоряжалась бюджетом Конторы. Для проведения любой операции Ингрид Тирни, глава Риджентс-Парка, должна была получить одобрение Комиссии по ограничениям, если не хотела столкнуться с бюджетными проблемами, как теперь называли отсутствие денег. Вот только Брэдли (точнее, сэр Леонард, если его еще не лишили титула) недавно попался с поличным: «явочная квартира» в Шропшире (особняк с прислугой, который значился в ведомости как санаторий для сотрудников Конторы, пострадавших при исполнении служебных обязанностей) на поверку оказалась виллой на Мальдивах, правда, как выяснилось, действительно с прислугой. Из-за мелких прегрешений Брэдли…

— Откуда ты все это знаешь? — не выдержал Харпер. — Я думал, он просто ушел на пенсию.

— Эх ты, святая простота. В нашем деле надо держать ухо востро.

— А, понял. Тебе Кэтрин рассказала.

Луиза кивнула.

— Девчонки в туалете сплетничают? — небрежно спросил он, но в голосе слышалась обида на то, что его исключили из круга посвященных.

— Ну, Кэтрин же не станет созывать пресс-конференцию. Я ей сказала, что нас вызвали, а она объяснила мне, что происходит. Назвала это аудитом.

— А она откуда знает?

— У нее есть связи, — сказала Луиза. — Среди Владычиц.

К Владычицам данных обращались в тех случаях, когда требовалась информация, так что водить с ними дружбу и поддерживать связи было очень и очень полезно.

— И что же это за аудит?