Мертвые львы

Группа в середине колонны была поспокойнее; здесь демонстранты несли плакаты, написанные от руки и полные интертекстуальных культурных аллюзий: «НЕ ДОПУСТИМ НИЧЕГО ПОДОБНОГО!»[34] и «ТРАТИТЬ ДЕНЬГИ НА БАНКИРОВ – НЕТ, СПАСИБО!». В толпе прыгали и плясали дети с лицами, раскрашенными аниматорами в Гайд-парке: оживленные розовые и зеленые мордашки, кошечки, ведьмочки, собачки, волшебники… Всех переполняло веселье. Дети со смехом носились среди взрослых и приставали к конным полицейским с просьбами прокатить их на лошадке, а родители ностальгически радовались возможности вновь выразить общественный протест. Время от времени звучали шутливые выкрики: «Мэгги! Мэгги! Мэгги! Долой! Долой! Долой!»[35], будто лишний раз подчеркивая, что демонстрация была в некотором роде путешествием во времени. Здесь даже пели хором, правда не без смущения; в основном песни Боба Марли – «One Love», «Exodus» и даже истерзанную версию «Redemption Song»[36]. Когда над демонстрантами пролетел вертолет, эта часть колонны разразилась приветственными выкриками, хотя никто не знал почему.

И наконец, в арьергарде тянулись примкнувшие, те, кто не стремился бороться за идею, те, кто считал демонстрацию не поводом выразить общественное порицание, а возможностью прогуляться по Лондону, свободному от уличного движения. Тут радостно махали телеоператорам, позировали для туристов, перекидывались шуточками с полицейскими кордонами и в общем посылали миру воздушные поцелуйчики, но среди них, как и среди остальных демонстрантов по всей колонне, маршировали анархисты, с масками в карманах и ненавистью в сердцах, потому что банки – это зло, все банкиры – себялюбивые сволочи и ни один из этих проклятых кровососов, притягивающих деньги, не изменит своего гнусного поведения, увидев законопослушных граждан, соблюдающих порядок при проведении митинга протеста. Нет, для этого необходимо битое стекло, и сегодня его будет много.

Правда, даже анархисты пока не догадывались, как много.

Колонна демонстрантов двинулась по Оксфорд-стрит, к Хай-Холборну.

– Здравствуйте, мистер Пашкин.

– Здравствуйте, мистер Уэбб.

– Зовите меня Джим. Добро пожаловать в «Иглу».

Оба предложения были бессмысленными пустышками: во-первых, Паука Уэбба никто не называл Джимом, а во-вторых, Пашкин уже приезжал в «Иглу». Впрочем, это прошло незамеченным. Пашкин опустил портфель на пол и обеими руками пожал правую руку Уэбба, который почему-то готовился к медвежьим объятьям, а вместо этого получил крепкое гражданское рукопожатие.

– Чем вас угощать? Не желаете ли кофе? Свежую выпечку?

Из кухни веяло ароматами и того и другого.

– Нет, спасибо. – Пашкин огляделся, словно бы ретроспективно подтверждая предыдущую реплику Уэбба, и произнес: – Великолепно. Просто изумительно.

Уэбб окинул взглядом остальных – Луизу Гай, Маркуса Лонгриджа и двоих русских – и махнул рукой в сторону кухни:

– Прошу вас, угощайтесь. Кофе или еще что-нибудь?

Желающих не оказалось.

На подземной парковке Маркус и Луиза удостоверились, что ни у Кирилла, ни у Петра нет при себе оружия, и в ответ позволили себя обыскать. Затем Маркус проверил Аркадия Пашкина, а потом указал на портфель:

– Вы не возражаете?

– К сожалению, возражаю, – невозмутимо ответил Пашкин. – Там документы… сами понимаете.

Маркус посмотрел на Луизу.

– Звони Уэббу, – сказала она.

Уэбб воскликнул:

– Да ради бога, он же почетный гость, а не потенциальный террорист. Где твой здравый смысл?

А теперь Пашкин положил свой непроверенный портфель на стол и что-то сказал своим спутникам на родном языке. Петр и Кирилл отступили в сторону, и Маркус инстинктивно ухватил за локоть того, кто оказался ближе, – Кирилла. Который, в свою очередь, резко обернулся и занес кулак. Оба вмиг приготовились вышибить дух друг из друга, но их остановил возглас Пашкина:

– Стоп!

Кирилл разжал кулак. Маркус выпустил локоть Кирилла.

Петр рассмеялся:

– Ух ты, какие быстрые!

– Извините, – сказал Пашкин. – Я просто попросил их проверить камеры наблюдения.

– Камеры выключены, – заверил его Уэбб и уставился на Луизу. – Вы же их выключили?

Луиза посмотрела на Пашкина:

– Все выключено. Я же говорила.

Он вежливо склонил голову:

– Да, конечно. Но все равно…

Маркус изогнул бровь, но Уэбб, пользуясь возможностью перехватить инициативу, сказал:

– Как пожелаете.

Петр и Кирилл ловко разобрались с видеокамерами над дверью и в углу комнаты – выдрали проводку, так что о временном отключении больше говорить не приходилось.

Пашкин сказал:

– Войдите в мое положение…

Уэбб силился напустить на себя понимающий вид, но его больше тревожило, во что ему обойдется бесповоротно выведенное из строя оборудование. Тем временем Пашкин открыл свой портфель, вытащил оттуда прибор, похожий на микрофон, и установил его на столе. Прибор тихонько загудел.

– Вам же все четко объяснили… – Маркус Лонгридж обхватил кулак ладонью, будто и впрямь нанес удар, и кивнул на прибор. – Здесь ничего не записывается.

– Да, – согласился Пашкин. – А теперь мы в этом уверены.