Мертвые милашки не болтают

— Я действительно рад. Временами там бывало очень неуютно.

— Хорошо вас понимаю. — Она провела языком по губам. Видимо, старалась принять какое-то решение. Некоторое время они ехали молча, а потом она сказала: — Вас не интересует, кто я такая?

Сняв перчатку, она протянула ему руку.

— Меня зовут Пэгги.

Харт снял правую руку с руля.

— Мое имя Джон. Но все зовут меня «док». И я к этому привык. Очень рад с вами познакомиться, Пэгги.

Ее ручка была нежной и маленькой, но неестественно теплой, почти лихорадочно горячей.

— Вы неважно себя чувствуете? — спросил он.

— Нет, нет, — ответила она. — Сейчас все уже хорошо. Все прошло.

Харт поостерегся задать ей другие вопросы.

А она между тем продолжала спокойно:

— Вы, вероятно, ломали голову над тем, почему я каждый день приходила на судебное разбирательство, не так ли?

— Мы все ломали себе над этим головы, — ответил он. — Мы почему-то были уверены, что вас вызовет для дачи показаний защита или обвинение.

Девушка, которая назвалась Пэгги, долго смотрела на него. А когда она заговорила, голос ее звучал спокойно, но решительно:

— Они не отважились.

— Кто не отважился?

— Защита.

Харт ожидал, что она продолжит, но девушка молчала. Они проехали несколько километров, прежде чем Пэгги сказала:

— Он получил то, что заслужил. И я рада этому.

Харт сказал:

— Значит, насколько я понимаю, Коттон вам не нравится.

— Вы же были на суде. Разве в нем есть что-либо, что может нравиться?

— Нет.

Она повторила:

— Получил то, что заслужил. И теперь его казнят, да?

Ее слова неприятно резанули уши. Она сказала это почти истерическим тоном, и он уже начал жалеть, что захватил ее с собой.

— Боюсь, что да, — спокойно ответил он. — Конечно, если его адвокат не подаст апелляционную жалобу или не представит материал, который потребует нового разбирательства.

— Какой материал?

— Довольно убедительные доказательства его невиновности.

— Например?

— В деле Коттона таким доказательством был бы, например, тот факт, что Бонни оказалась живой.

— Понимаю.

Ветер, дувший ему в лицо, тихое пение покрышек и приглушенный шум мотора доставляли Харту радость. Вот они проехали мимо Голливудской высшей школы. Он, наверное, вздохнет с облегчением, когда высадит Пэгги перед ее домом и пожелает ей спокойной ночи. В нормальных условиях это было бы, видимо, приятным знакомством, но сейчас какой-то внутренний огонь ненависти пожирал девушку. Из того немногого, что она сказала, можно было сделать вывод, что она одна из жертв Коттона.

Словно прочитав его мысли, Пэгги положила свою руку на него.

— Пожалуйста, только не сердитесь на меня. После всего того, что я о вас слышала, вы — очень милый человек, док. И я не хочу, чтобы вы злились на меня.

Харт искренне ответил:

— А я и не сержусь.

— Просто для меня это большой груз.

— Вот как! — сказал Харт и сразу заметил, как банально прозвучала эта его реплика.

— Вы серьезно?

— Что?

— Вы серьезно не сердитесь на меня? И, может быть, я даже вам немножко нравлюсь?

— Да, конечно.

— И достаточно для того, чтобы назначить со мной встречу?

Харт задумался.

— Да, — сказал он наконец, и говорил это со всей серьезностью.

— Когда?

— Предлагайте сами.

— Как вы смотрите не сегодняшнюю ночь?

— Вы, наверное, имеете ввиду завтрашнюю?

— Нет сегодня ночью. Сейчас.

Харт попытался в слабом свете щитка для приборов заглянуть в ее глаза.

— Это, что шутка?

Девушка медленно покачала головой.

— Нет. И не спрашивайте меня о причине, но сегодня ночью я не хотела бы оставаться одна. А вы в этом не раскаетесь, обещаю вам.

Все это выглядело абсолютно абсурдно. Харт не нашел ответа на это предложение. Он только повторял:

— Вы шутите.

— Я совсем ну шучу, поверьте мне, — стала умолять девушка. — Ведь всю дорогу из города вы только и делали, что смотрели на вывески баров и ресторанов и спрашивали себя, удобно ли будет сделать остановку и пригласить меня что-нибудь выпить.

Харт рассмеялся.

— Это, верно, — признался он.

— Теперь уже все закрыто. Так почему же вы не хотите зайти ко мне и выпить по рюмке мартини?

Харт неожиданно подрулил свою машину к тротуару и остановился.

— Послушайте…

Она посмотрела ему в глаза.

— Да?

Он решил действовать в открытую.

— Меня это, правда, не касается, но я хочу сказать вам по-честному, что миленькие девушки не приглашают к себе в два часа ночи незнакомого мужчину, если у них нет на уме чего-то определенного. Так что же кроется за этим?

— Ничего. Просто я не хотела бы оставаться одна.

— Почему?

— Если вы поднимитесь ко мне, я скажу вам.

Харт держал обе руки на руле.

— Слово «встреча» может иметь довольно много значений.

— Я знаю…

Она сказала это каким-то особенным тоном. Харт и рассердился, и взволновался. И еще он чувствовал себя усталым. Странные все-таки существа эти женщины. Они, видимо, уверены, что достаточно им немножко пококетничать с мужчиной, и все будет так, как они хотят. Но самое невероятное заключалось в том, что почти всегда они оказывались правы.

— Прошу вас, — сказала она спокойно.

Харт больше не раздумывал.

— Хорошо, — сказал он. — Только действительно на рюмку мартини.

Она откинулась на сиденье, держа руки на коленях.

— Там посмотрим…