Мертвые не разговаривают (СИ)

— У меня были дела. К тому же я не видел, что там случилось.

Невозмутимость морщинистого урода поражала. Он сидел и вел себя так, будто ничего экстраординарного не случилось. Будто не случилось вообще ничего.

— Буду ждать их у машины, — сказал Андрей и двинулся к дверям.

— Нет, — вздохнул охранник.

— Что нет?

— Будет лучше, если подождете здесь. Там вы ничем не поможете.

— У вас с головой все в порядке?

— Конечно. Вы, наверное, ехали заправиться. Так? Сейчас оператор разберется с предыдущим клиентом и обслужит вас.

— Прощайте, — Андрей более не желал слушать сумасшедшей чуши.

«Хороший город, хорошие люди…»

Охотно верится.

Он успел сделать всего один шаг, когда услышал тихий скрип стула, краем глаза увидел размытое движение. В грудь сильно толкнуло. По телу Андрея прокатилась болезненная судорога, вызвавшая приступ рвоты. В животе заворочался тошнотворный слизень, но выползти наружу так и не смог.

Охранник стоял вплотную, вцепившись Андрею в грудки. В его иссиня–черных глазах сверкала ярость. Морщины шевелились, точно клубок копошащихся червей.

— Я сказал – сиди здесь! — прошипел он и оттолкнул Андрея от себя. Тот отлетел к прилавку с кассовым аппаратом, сильно приложился спиной, но чудом устоял на ногах.

Сон?! Снова сон?!

Охранник снял с пояса дубинку.

— Я сломаю тебе ноги, — проговорил он. Спокойствие, вернувшееся в его слова, заставило попятиться. — Зачем тебе ноги? Ты попал в аварию, убил человека – убил свою подругу, а все еще ходишь. Это несправедливо. Не находишь?

— Я сам решу свои проблемы, — Андрей бросал отрывистые взгляды на прилавок, выискивая хоть что‑то, чем можно защититься. Впрочем, собственные дрожащие руки и спазмы по всему телу вряд ли позволят ему оказать должное сопротивление.

— Такие, как ты, их даже не видят. Торопитесь. Всегда торопитесь. Скажи – экономия минуты так важна? Важнее чьей‑то жизни?

— Что? — Андрей продолжал пятиться вдоль прилавка, а охранник все наступал. Неспешно, но неотвратимо.

— Не понимаешь? Ты – убийца. А убийца нуждается в наказании. Жаль, официальное правосудие не способно воздать тебе в полной мере. Это ничего. Всегда есть те, кто встанет на сторону закона. Настоящего закона, а не того убожества, о которое вытирают ноги ублюдки вроде тебя. Хочешь изменить страну – начни с себя.

Андрей откинул крышку прилавка, перевалился за него. В боку ужасно кололо, во рту снова появился кислый привкус.

— Боишься? Это хорошо. Но бояться следовало раньше, когда садился за руль. Когда чувствовал себя королем дороги.

— Вы потеряли кого‑то в аварии? — осенило Андрея.

Охранник криво ухмыльнулся.

— Разве это так важно?

Неуловимо быстро он замахнулся дубинкой и обрушил ее на прилавок, сметая с него все. На пол полетели газеты и журналы, посыпалась какая‑то мелочевка, загрохотали металлические держатели.

Андрей рванул полуоткрытую дверь, ввалился в полумрак.

— Они были всем для меня! — неслось вслед. — Всем!..

Опираясь о стену, он быстро миновал короткий коридор – и оказался… наверное, это можно назвать небольшим складом. На деревянных стеллажах стояли коробки, лежали какие‑то упаковки. У одной из стен застыл большой двухдверный холодильник. Вроде бы самый обычный, только подрагивающий, будто перед ним из пола бил поток горячего воздуха.

В центре складской комнаты стоял стол с небольшими пластиковыми контейнерами, в которых обычно носят еду. Рядом с контейнерами, накрытое белым полотенцем, застыло что‑то круглое.

Арбуз?

За спиной раздались твердые, по–прежнему неторопливые, шаги.

Держась за бок, покалывание в котором разрослось пожирающим плоть жаром, Андрей направился через склад к выходу. Взгляд неотрывно приклеился к массивной металлической двери. Если она заперта – можно заказывать отходную.

Дверь не была заперта. Ее даже не пришлось открывать – распахнулась сама перед самым носом Андрея, чуть было не влепившись тому в лицо. Хорошо, успел поднять руки. Звук гулкого удара наполнил небольшое помещение. Кости рук будто разлетелись мельчайшим крошевом. Андрей вскрикнул, отшатнулся.

В дверном проеме стоял молодой человек, в поношенных джинсах и легком свитере с закатанными рукавами. В руках, затянутых резиновыми перчатками, он держал большой тесак темной стали.

Увидев Андрея, незнакомец остолбенел. Его глаза забегали, точно у крысы, попавшей в ловушку.

— Что вы здесь делаете? — наконец произнес он. — Это служебное помещение.

— Ваш охранник хочет меня убить, — прокашлял Андрей. Он с трудом удерживал норовившее ускользнуть сознание. От боли хотелось кричать, хотелось выть. На ее фоне все потуги страха опутать сознание липким коконом терпели неудачу.

— Правда? — незнакомец шагнул в комнату, закрыл за собой дверь. — Значит, вы тоже были неосторожны… Хотя нет, папа всегда видел таких, как вы, насквозь. Самоуверенность иногда играет плохую службу, — он вздохнул, потом заговорил громче, но обращался уже не к Андрею, а к кому‑то за его спиной. — Скольких?

— Одну!

Андрей отшатнулся, пятясь, отступил, стараясь поймать в поле зрения сразу обоих говоривших.

— Немного, — кивнул парень с тесаком. — А сам не сдох. Где справедливость?