Мертвые не разговаривают (СИ)

— Привет, — улыбнулся Андрей. — Помнишь меня?

И без того большие, глаза расширились, лицо побелело. Девушка с трудом сглотнула, ее рука вцепилась в предплечье стоящего рядом мужика.

— Это он? — спросил кто‑то из лучников.

Девушка неуверенно кивнула.

Не услышав ответа, лучник обернулся.

— Он, — одними губами прошептала девчонка.

Свою несуразную тунику она сменила на линялую рубаху до колен. Что‑то вроде байковой, но штопанной–перештопанной, да и цвет уже не определить. На ногах – лапти. Жесткие волосы распущены – недлинные, еле–еле достают до плеч. Похоже, тоже грязные, хотя и не столь засаленные, как у мужиков.

Мужик, ранивший Андрея, опустил копье, осторожно шагнул вперед, пальцами коснулся пиджака.

— Старосту! — крикнул кто‑то за его спиной.

Андрея буквально волоком втащили в пределы частокола. Ворота за спиной захлопнулись.

Без сомнения, здесь, в защитном круге частокола, располагалась деревня. Небольшая, десятка три дворов – точнее не рассмотреть. Дома деревянные – довольно добротные. Некоторые крыты железом, другие – шифером или рубероидом. Впрочем, встречалась и дранка, но то больше на хозяйственных постройках. Под ногами вместо тропинок – деревянные мостки, местами прогнившие, но все еще прочные, чтобы не распасться грязной трухой.

Из домов начали появляться люди. Лица настороженные, но враждебности вроде бы нет, хотя некоторые держат в руках оружие – топоры, копья, что‑то вроде мечей.

Его провели к дому из белого кирпича. На пороге уже стоял бородатый мужчина лет шестидесяти – крепкий, с руками, на которых отчетливо выделялись синеватые вены. Один его глаз был настолько мутный, что Андрей с трудом разглядел зрачок. Зато во втором застыло стальное спокойствие.

— Меня зовут Степан Михайлович. Староста, — проговорил он ровным сильным голосом. — Ты и есть тот глупец, который сунулся в развалины старого дома?

— Похоже, я, — пожал плечами Андрей.

— Откуда ты?

— Приезжий. Сейчас живу в Водино. Возникли небольшие проблемы – городок не отпускает.

— Водино… – медленно повторил староста. — Возвращает город?

— Да, — удивился Андрей. Он‑то уже подбирал слова, чтобы объяснить свои «небольшие» проблемы и при этом не выглядеть идиотом.

— Давно возвращает?

— Со вчерашнего дня, — с трудом вспомнил Андрей. А ведь действительно, со времени их приезда прошло всего ничего времени, а будто целая жизнь пролетела. И не одна.

— И живешь здесь?

— Нет, в городе, — Андрей неопределенно махнул рукой за спину. — Только не в таком городе, как у вас. В настоящем, живом.

До него долетали тихие перешептывания. Собравшиеся чего‑то не понимали, сомневались в его словах.

— Ладно, — пригладил бороду Степан Михайлович, — заходи. — Он толкнул низкую дверь, отошел в сторону. — Все по домам! — крикнул в толпу. — Ален, а ты куда? Ты кашу заварила, тебе и пробу снимать. Иди‑ка сюда.

Людям явно не хотелось расходиться, но ослушаться повеления они не смогли. Вскоре на улице осталась одинокая фигурка девушки. Она закусила губу, нервно кивнула. Девчонка определенно боялась. Но почему? При последней встрече она успела показать себя уверенной в собственных действиях. Что изменилось?

Андрей, наклонясь, вошел в дверь. Небольшое темное помещение, скорее всего, служило сенями, но рассмотреть его подробно Андрей не смог – прошел дальше.

— Направо заворачивай, — услышал за спиной голос старосты.

Комната, в которой он оказался, не отличалась ни размерами, ни обстановкой. Сложенная из кирпича печь, явно не классическая русская, большой стол, лавки, несколько стульев и… угловой диван – порядком потрепанный, но во вполне приличном состоянии. За печкой Андрей рассмотрел несколько навесных шкафов из ДСП.

— Садись, — вошедший следом староста указал на стол. — Говорить будем.

Аленка неслышной тенью скользнула в комнату последней, села на край дивана. Ее руки еле заметно дрожали, спина ровная, плечи расправлены. Она, будто нашкодивший ребенок, опустила глаза и замерла.

— Голоден? — спросил Степан Михайлович.

— Не откажусь, — сказал Андрей.

Староста кивнул и вышел.

— Ты чего боишься? — Андрей подошел к девушке, опустился перед ней на корточки. — Меня?

Только теперь он заметил, что она боса. Разулась в сенях? Стало немного не по себе – он даже не подумал, что может наследить. А ведь действительно, несмотря на уличную грязь, в доме довольно чисто. Деревянный пол – и вовсе блестит. Песком его чистят, что ли?

— Я не боюсь, — Алена подняла голову, посмотрела ему в глаза.

Она боялась. Сильно. Но старательно прятала страх, загоняла его вглубь себя.

Староста вернулся спустя пару минут. Искоса глянул на странного гостя, потом выставил на стол запотевшую крынку, глиняное блюдце с маслом и несколько кусков белого хлеба. Комната наполнилась запахом свежего хлеба. Живот Андрея заурчал.

— Не обессудь за угощение – хозяйка сейчас сильно занята, — без тени извинения в голосе проговорил Степан Михайлович. Он прошел за печь и вернулся с ножом и граненым стаканом.

— Спасибо, — Андрей вернулся за стол.

Он взял в руки нож. Лезвие сильно сточено, но острое. Рукоятка из полупрозрачного пластика, с заклепками.