Мертвые пианисты

— Здравствуй, Наденька! Какая же ты умница! — сахарно воскликнула чешуйчатая.

— Да, это моя гордость…

Надя заметила, что на маме джинсы и пестрая футболка с глубоким вырезом. А на ресницах коричневая тушь. Это означало, что мама вернулась к своему привычному образу. Тому, что был у нее до встречи с дядей Игорем.

— Я слышала от мамы, что это уже далеко не первая твоя медалька? — не унималась чешуйчатая.

Надя покачала головой. От сахарно произнесенной медальки слегка затошнило.

— Конечно, не первая! — шелково улыбнулась мама и потрепала Надю по плечу. — Заходи ко мне, Надюш. Расскажешь, как живешь. А то что-то совсем меня забыла, не звонишь в последнее время, не заходишь.

Мама явно хотела добавить что-то еще. Но, видимо, заметила приближающуюся бабушку. И стала поспешно удаляться, уводя чешуйчатую под локоть.

Надя очень удивилась приглашению. Мама никогда раньше не звала ее «зайти». И Надя не заходила. Не только в последнее время, а вообще никогда. Сама мама навещала Надю и бабушку с каждым годом все реже. В последний раз была у них семь месяцев и шесть дней назад. Но, возможно, теперь все изменится. Теперь мама будет заходить чаще и приглашать Надю к себе. Хотя, конечно, странно. С чего бы? А еще странным показалось то, что мама сказала «заходи ко мне», а не к нам. Значит, дяди Игоря и братьев дома больше не было.

— Что тебе мать наговорила? — металлически строго сказала подошедшая бабушка. Вместо привычных поздравлений.

— Ничего не наговорила… звала меня в гости. Можно?

Бабушка ничего не ответила. Сердито поджав губы, взяла Надю за руку и повела к лестнице.

— Можно? — робко повторила Надя уже на темно-серых мраморных ступеньках ДК.

— Если хочешь меня довести, иди, пожалуйста.

С тех пор Надя больше не просила отпустить ее в гости к маме. А та вообще перестала приходить в гости к Наде и бабушке.

Папа, кстати, не заходил тоже. Но он не заходил и раньше. Надя ничего о нем не знала. Просто надеялась, что у него все хорошо и что он все-таки смог добиться успеха со своими скульптурами. Без помощи Яниного отца.

Тем временем конкурсы в угоду бабушке продолжались. Причем уже не только юношеские. А самые что ни на есть взрослые и серьезные — по крайней мере так говорили. Как только Наде исполнилось шестнадцать, Юлия Валентиновна записала на видео ее исполнение «Октября» из «Времен года». И отправила на Международный конкурс имени Чайковского. На отборочный тур.

И вот теперь выясняется, что Надя видеоотбор прошла.

— Надюша, ты слышишь? Ты хоть понимаешь, что это значит? — радостно кричат наперебой бабушка и Юлия Валентиновна. — Ты представляешь, какого уровня музыканты выступают на этом конкурсе? Представляешь, какие перспективы тебе откроются?

Надя не очень представляет. То есть не представляет совсем. Но раз бабушка и Юлия Валентиновна так бурно радуются, значит, перспективы должны быть хорошими. Хотя Надю перспективы не особо интересуют.

После того как Надю допустили на предварительные слушания, в школу даже приезжало местное телевидение. Правда, взять интервью у «юного дарования» не получилось, потому что Надя убежала от телевизионщиков. Спряталась в туалете второго этажа. И пока полшколы бегало по коридорам и классам в поисках пропавшей звезды, звезда сидела на липком полу, прислонившись лопатками к сырой шершавой стене. Согнув ноги и поставив горячие вспотевшие ступни на стыки плиточных квадратиков. Прямо так, без балеток. Надя слушала ржавый больной кран, не перестающий истекать прозрачной кровью даже в закрытом состоянии. Представляла Риту Губанову, моющую руки под таким же краном. Вот Рита уже отряхивает кисти — бумажных полотенец в ее школе тоже нет, как и в Надиной. К этому все давно привыкли. Глядя в зеркало, Рита поправляет чуть сбившийся пучок каштановых волос. Проводит напудренной кисточкой по лицу. Необходимости в этом нет — ее лицо сегодня и так свежее и отдохнувшее. Вот Рита убирает кисточку и приятным, вкусным щелчком закрывает сумку. Нужно еще зайти к биологичке, спросить про реферат. И поговорить с Виталиком насчет субботы. Перекинув сумку через плечо, Рита уходит.

Предварительные прослушивания в Москве не слишком сильно отличались от всех предыдущих Надиных выступлений. Как и первый тур, к которому Надю допустили.

— Прошла! — кричала бабушка кому-то в трубку. — Да-да, прошла, уже точно!

Вместе с Надей, как выяснилось, в первый тур прошли еще двадцать девять пианистов со всего мира. Все они были старше Нади, некоторые совсем взрослые. Наверное, в этом и заключалась основная особенность.

В остальном же все было привычно. Ну разве что зал гораздо больше, чем те, в которых ей приходилось выступать раньше.

— Ну так это же Большой зал Консерватории! — разводила руками Юлия Валентиновна.