Мертвые возвращаются?..

Фрэнк наверняка не моргнул бы глазом. Мне известны агенты, которые спали с гангстерами, ввязывались в драки и кололись героином — и все якобы во имя работы. Я ни разу ничего не сказала — в конце концов это не мое дело, — но точно знаю: всегда есть иной способ получить то, что тебе нужно, — было бы желание. Так что они поступали так лишь потому, что им это нравилось, а работа не более чем удобный предлог.

И тут я увидела перед собой лицо Сэма — удивленное, с широко раскрытыми глазами. Увидела так ясно, как если бы он стоял рядом с локтем Дэниела. По идее мне полагалось сконфуженно съежиться от стыда, но я ощутила лишь досаду и раздражение, причем такое сильное, что едва сдержалась, чтобы не закричать. Сэм был своего рода мягким пуховым одеялом, которым, словно теплым защитным коконом, была обернута моя жизнь, отгораживая от внешнего мира. Мне же хотелось одним резким движением сбросить его с себя, чтобы полной грудью вдохнуть холодного, свежего воздуха.

Меня спас провод. Большие пальцы Дэниела были всего в паре сантиметров от микрофона, прикрепленного к лифчику между грудей. Всего одно мгновение, и хмеля как не бывало — я была трезвее, чем когда-либо в жизни. От разоблачения меня отделяла всего пара сантиметров.

— Да… — протяжно произнесла я и лукаво улыбнулась Дэниелу, — как говорится, в тихом омуте…

Он не шелохнулся. Мне показалось, будто я заметила в его глазах огонек, который вспыхнул и тут же погас, хотя точно утверждать не стану. Я натужно соображала: откуда мне было знать, как повела бы себя Лекси в подобной ситуации? Почему-то возникло ужасное подозрение, что сопротивляться она точно бы не стала.

Внезапно из дома донесся грохот. Ведущие в сад двери распахнулись, и кто-то вылетел во внутренний дворик. Затем послышался голос Рафа.

— Не понимаю, ну почему нужно вечно делать из мухи слона?! — орал он.

— Господи, и кто бы говорил. Ведь это ты начал…

Джастин, причем такой злющий, что голос дрожал. Я вопросительно посмотрела на Дэниела, вскочила на ноги и выглянула сквозь побеги плюща. Раф нервно расхаживал по внутреннему дворику, время от времени приглаживая волосы. Джастин стоял, прислонившись к стене, и грыз ноготь. Они все еще ругались, но их голоса звучали гораздо тише, так что отдельных слов я разобрать не могла, лишь интонацию. По тому, как Джастин набычился, упершись подбородком в грудь, можно было подумать, что он плачет.

— Черт! — вырвалось у меня, и я через плечо оглянулась на Дэниела. Тот по-прежнему сидел на каменной ступеньке. Выражение лица я разобрать не могла — мешали дрожащие тени. — По-моему, они там что-то разбили. Кажется, Раф готов как следует врезать Джастину. Может, нам стоит?..

Дэниел медленно поднялся с места. Его бело-черный силуэт, казалось, заполнил собой всю беседку — высокий, резко очерченный, загадочный.

— Верно, — произнес он. — Думаю, что стоит.

Легким движением рук Дэниел убрал меня с дороги и вышел на лужайку. К этому моменту Эбби, рухнув на траву ворохом белых юбок, лежала раскинув руки. Было похоже, что она спит.

Дэниел опустился рядом с ней на одно колено и бережно убрал с лица локон. Затем снова выпрямился, стряхнул с брюк невидимые травинки и направил стопы во внутренний дворик.

— Господи! — вскричал Раф, развернулся и, громко топая, вошел внутрь, с силой захлопнув за собой дверь.

Джастин рыдал.

Интересно, что бы все это значило? Вся сцена словно вращалась вокруг меня медленными кругами, дом покачивался, а сад поднимался и опадал подобно волнам, из чего я сделала вывод, что далеко не трезва, наоборот — пьяна в стельку. Я сидела на каменной ступени, опустив голову меж коленей в ожидании, когда же все вокруг наконец успокоится, застынет на месте.

По всей видимости, я так и уснула. Или просто вырубилась — точно не скажу. Слышались чьи-то голоса, но они, казалось, не имели ко мне никакого отношения и я не стала на них откликаться. Покричат, и будет.

Проснулась я от того, что затекла шея. Я не сразу поняла, где нахожусь: что сижу, сжавшись в комок, на каменной скамье, что голова моя запрокинута назад, к каменной стене, причем под каким-то неприличным углом. Одежда на мне была влажная и холодная, я вся продрогла.

Наконец я встала и выпрямилась. А зря — потому что голова тотчас противно пошла кругом, и, чтобы не упасть, я была вынуждена ухватиться за побег плюща. Снаружи сад приобрел серые предрассветные оттенки, сделавшись похожим на призрак. Вокруг все замерло, не шелохнулся ни единый лист. На какое-то мгновение мне даже стало страшно ступить наружу из моего укрытия. Казалось, такое спокойствие просто грешно нарушить.