Мёртвый город(СИ)

Рэлек уже чувствовал: у него получается. Проходя через Хельбский лес в третий раз, он всё время ощущал рядом своих незримых проводников. Ни страх, ни интуиция его не подвели - путь до старого лагеря и обратно на сей раз и впрямь показался немногим труднее обычной прогулки. Впрочем, за три с четвертью года эти безлюдные, почти необжитые места стали ему как родные.

Чтобы нойды не помогали друг другу по дороге, их запускали на "выживалки" с разницей в сутки. Никлаш вернулся вчера, а сегодня просто вышел к условленному месту - встретить... нет, не Рэлека, конечно.

- Ник, я видел Флину в дне пути от Дицхольма. Так что она выйдет завтра.

- А я с ней разминулся, - Никлаш растянул губы в кислой улыбке. - Досадно до чёртиков... Ладно, давай сюда свою чернику, отнесу в лагерь. Без неё тебе бежать будет ловчее.

- Твоя правда, - Рэлек встал с дерева, поправил на груди ремень винтовки. - Побегу, а то Фабен и впрямь разозлится.

- Беги, беги, - хлопнул его по плечу Ник, и добавил, подмигнув: - По тебе, дружище, я тоже скучал.

* * *

Пробежав лиг десять, Рэлек позволил себе короткую передышку. Выбрав место у дороги, где не росла колючая мерзость, он присел в тени высохшего дерева. Когда дыхание немного успокоилось, допил то, что ещё оставалось во фляге. Из ручьёв, текущих к северу от Межи, у пастырей воду брать было не принято, как и из самой реки. Даже в Рецхофен каждый день через Ржавую бочки возят. И всё равно каждый год какой-нибудь особенно недоверчивый новичок травится, хорошо, если не насмерть.

"А коли я попью? - подумалось ни с того, ни с сего. - Поплохеет или нет?"

Он стянул перчатку, посмотрел на ладонь. Место, куда вонзился ржавый металл, всё ещё ныло, но сама ранка почти затянулась, и на воспаление ни намёка. Завтра, наверное, боль стихнет до неприятного зуда, а послезавтра вместо довольно-таки глубокой дырки останется на ладони лишь свежий алый шрам. Да и тот - ненадолго. Чтобы скрыть собственную живучесть, ему иной раз приходилось особенно заметные ссадины и царапины "освежать" при помощи гвоздя, либо таскать неделями повязки на давно заживших порезах. Летом чернил себе синяки зверобоем, зимой носил рубахи с длинными рукавами, хотя мёрз меньше других. В банные дни поддерживать обман было особенно трудно... Забавно вспоминать, сколько он от прочих нойдов насмешек выслушал за свою осторожность: "Даже Флина, и та себя бережёт меньше, чем наш Двужильный! Боится боли будущий пастырь!" Рэлек насмешки терпел, как мог отшучивался, а сам берёгся. Не боли, конечно, боялся, но разоблачения. Ведь кто-нибудь однажды мог заподозрить неладное. Мыслимое ли дело - "чёрный" с порченой кровью?

В небе высоко над головой парила птица. Здесь крылатые - редкость, а вот мыши как-то прижились, не уходят. И потому пустельга или канюк летают через реку, охотятся.

"Вы тоже сюда не развлекаться ходите, - заметил с иронией Постоялец, пока глаза Рэлека следили за описывающим плавный круг чёрным силуэтом хищника. - Правда, не полёвки вас привлекают, а зверушки покрупнее".

Рэлек не стал на это огрызаться. Мысль, которую он упрямо гнал от себя, с не меньшим упрямством возвращалась снова и снова.

"Почему меня отпустили? Это ведь никак не случайность, что она оказалась возле дамбы. Наверняка или следила за мной, или там меня поджидала. И просто позволила уйти... Почему?"

"Ты знаешь, почему".

"К бесам! Ничего я не знаю!"

"Просто не хочешь себе признаться".

"Проклятье... Да, не хочу. Потому, что этого... быть не может! Невозможно это, вот и всё!"

Как-то совсем уж некстати вспомнилась ему вторая встреча с Ксаной. Полтора года назад, всего за три месяца до Посвящения...

* * *