Мертвый индеец

Сам Курочкин, проследив, как выполняется команда, отправился в сопровождении гоблина-культуриста прямиком в спальню. После "Туалета" распорядок отводил киллеру Сорок Восьмому полчаса на непонятный "Сексодром". Дмитрию Олеговичу совсем не нравилось это слово. Он искренне уповал на то, что данный пункт в плане – всего лишь юмористическое обозначение виденной им большой постели, где можно просто отдохнуть в горизонтальном положении. Расслабиться, как пообещал ему во время экскурсии серебристый хек, – и ничего кроме этого.

Тем не менее Курочкин вступил в будуар с изрядной долей тревоги: не будет ли тут сюрпризов? "Все по плану", – успокоительно повторил сопровождающий гоблин и плотно прикрыл за его спиной дверь.

Дмитрий Олегович вгляделся и перевел дыхание. Кажется, никого. Кровать в углу была похожа на Землю в один из первых дней Творения, сразу после отделения воды от тверди. То есть – безвинна и пуста, если не считать белоснежного покрывала. Адам с Евой еще не изобретены, и Дмитрию Олеговичу этот факт на руку. На полпути к ложу он с облегчением скинул обувь, а потом, не раздеваясь, с разбега запрыгнул на кровать…

– О-о! – простонал кто-то под покрывалом.

– Ай!! – в страхе воскликнул Курочкин, безуспешно пытаясь выбраться из зыбучей перины.

Дмитрий Олегович, привыкший к советским тюфячкам, недооценил мягкости явно импортной кровати: оказывается, сверхмягкая постель могла почти целиком поглотить человека. И даже двух.

Парализованный периной Курочкин со страхом наблюдал, как из-за покрывала появляется большая черная рука. Потом – большая черная нога. И наконец, – целая большая женщина в крохотном красном купальнике. По своим габаритам она необычайно походила на курочкинскую супругу Валентину. Только ЭТА женщина была еще иссиня-черного цвета – точь-вточь как кристаллики перманганата калия. Курочкину-фармацевту был знаком такой оттенок.

– Хелло, май дарлинг! – нежно проворковала огромная и почти голая негритянка. – Ай вонт ю!

12

Сережка Солопов, институтский приятель Курочкина, далеко не сразу стал почтенным доктором медицинских наук и заведующим кафедрой гангрены. Было время, когда Солопов еще только-только выбирал свое возможное поприще и даже всерьез планировал завоевать себе место под солнцем на просторах психоанализа. С этой целью он прочел вдоль и поперек всего полузапрещенного тогда Зигмунда Фрейда, а затем долго и с пристрастием экспериментировал на Дмитрии Олеговиче, безжалостно классифицируя все его потаенные комплексы. Именно тогда Курочкин с удивлением узнал истинную причину, по которой он, оказывается, женился на своей Валентине. По Фрейду ровнехонько выходило, что некрупные мужчины вроде Курочкина подыскивают себе подруг жизни с комплекцией Брунгильды, подчиняясь неосознанным желаниям обладать не столько женой, сколько матерью. "Да что ты?" – тихо конфузился Дмитрий Олегович, поплотнее прикрывая дверь в комнату (свой психоанализ Сережка засекречивал). "Именно, Димыч, можешь мне поверить, убежденно говорил Солопов, кружа по кухне, где они якобы играли в шахматы. – У старика Зигмунда об этом прямо сказано во всех его пяти лекциях, а особенно – в пятой. "Эвиг киндлихе", усекаешь? Скрытая потребность сохранения вечно детского состояния взаимодействует с дискомпенсированным либидо, в результате чего любая попытка коитуса для мужа-ребенка подсознательно символизирует возвращение в плаценту, к девятимесячному внутриутробному комфорту… Тебе ведь хочется во время полового акта называть жену "мамочкой", да?" В ответ Курочкин уныло отнекивался. "Обязательно захочется, – обнадеживал Солопов. Рано или поздно, гарантию даю. От бессознательного, Димыч, не убежишь. Эта разновидность эдипова комплекса в мире наиболее распространена. Крупногабаритная женщина – твой сексуальный оптимум, четко детерминированный правилами психоанализа… Понял?" Из всей этой зауми Дмитрий Олегович понял только одно: согласно непреложным законам психоанализа, он мог бы изменить родной Валентине разве что с женщиной ее же формата. И ни килограммом, ни кубическим сантиметром меньше. Аксиома.

Правда, у Курочкина все не находилось повода проверить эту аксиому на практике…

– Хелло, – повторила негритянка и потянула руки к Дмитрию Олеговичу.

– Мамочки! – пискнул Дмитрий Олегович, в замешательстве глядя на темнокожую копию его Валентины. Килограмм в килограмм.

И Сережка Солопов, и покойный доктор Фрейд одинаково ошиблись. Крупногабаритная дама в красном купальнике не вызвала у Курочкина опасных мыслей об измене. Абсолютно никаких сексуальных желаний – лишь отчетливое желание удрать поскорее и подальше. Впрочем, подобное чувство иногда овладевало им даже в постели с законной супругой. Интересно, что бы сказал старик Зигмунд по этому поводу? Наверняка бы не растерялся. Объяснил бы что-нибудь умное, про "вечно детское". Мол, и ребенку случается уползать от своей мамули…

– О-о, май лав! – с придыханием произнесла внезапная негритянка и без акцента добавила: – Верю! Люблю! Надеюсь!