Мертвый индеец

С этими словами она попыталась заключить Курочкина в объятья. К счастью, темнокожая незнакомка не сделала должной поправки на зыбучую мягкость перины, а потому промахнулась. Вместо объятий Дмитрию Олеговичу достался не очень сильный удар локтем в плечо. Благодаря этому удару, Курочкин получил некоторую начальную скорость и сумел откатиться сантиметров на пятьдесят от эпицентра.

– Ду ю спик… по-русски? – удивленно прошептал он, стараясь удерживать равновесие на периферии.

– Йес, я говорю по-русски, – с готовностью сообщила негритянка. Здесь мне хорошо платят, в твердой валюте. Я русский бы выучила только за то.

Темнокожая дама на кровати вновь попробовала поймать Дмитрия Олеговича, и вновь – неудача. Небольшие габариты самого Курочкина таили известное преимущество. Попробуйте-ка экскаваторным ковшом ухватить поллитровку!

– У меня нет валюты… при себе, – уворачива-ясь, зашептал Дмитрий Олегович. – Я обронил свой бумажник. Очень сожалею, но… По его представлению, подобные слова просто обязаны были отпугнуть интердевочку любой расы и комплекции. Кто же согласится развлекать на халяву? Угроза не сработала.

– Не волнуйся, дарлинг, сеанс оплачен заранее, – немедленно успокоила его русскоязычная негритянка. – По высшему тарифу, с отдельной надбавкой за фантазии клиента. Мне сказали, ты большо-о-о-ой фантазер…

Курочкин издал нервный смешок и испуганно заелозил по перине, проклиная про себя гигантские масштабы "сексодрома". До края постели оставалось добрых метра два зыбучего белого безмолвия. А то и все три.

– Я что-то сказала неправильно? – усомнилась в своем русском языке черная интердевочка. – Фан-та-зер. Так у нас говорят, когда клиенту мало обычного "туда-сюда" с разговорами, и он желает странного…

Дмитрий Олегович мысленно содрогнулся. За короткий срок он уже приобщился ко многим странностям террориста Сорок Восьмого, включая его любовь к икебане, к травяной диете и к соловьиному пению под фонограмму. Теперь Курочкин выяснил его любимые цвет и размер. Судя по всему, этот Сорок Восьмой был неординарной личностью с большими запросами. Привередливость его не знала границ. Если киллер был так же меток, как и капризен, его жертвам не позавидуешь.

– Уже можно раздеваться? – деловито спросила негритянка и, оставив на время попытки отловить Курочкина, вознамерилась освободиться от верхней части купальника. Крупноформатный бюст опасно заколыхался. Дмитрий Олегович помертвел: его либидо окончательно спряталось в пятки.

– Нет-нет, – выдавил из себя он. – Не надо… раздеваться. Пусть… пусть будет так…

– Великолепно, дарлинг, – с энтузиазмом откликнулась интердевочка цвета перманганата. – О'кей. Мы будем ЭТИМ заниматься одетыми? – Судя по всему, удивить ее чем-нибудь было трудно. Сказывался богатый профессиональный опыт.

– Не-ет, – задушенным голосом пробормотал Дмитрий Олегович, не теряя еще надежд доползти до края постели. Скользкое и гладкое покрывало тянуло его назад. С каждым новым поползновением Курочкин все больше ощущал себя подбитым летчиком Маресьевым в окружении обледенелых торосов. Не хватало только шишечки, которую можно было по пути обглодать.

– О'кей, – согласилась валютная негритянка. – Уже поняла, дарлинг. Обнажен будет только один из нас. Тебе помочь, май лав?

Темнокожая путана успела приноровиться к мягким хитростям постели"сексодрома". Теперь она просто похлопала по перине – и Курочкин сам заскользил под горку вниз, тщетно стараясь задержать свое движение. Вот уже мощный бюст, стянутый красным лоскутом купальника, навис над Курочки-ным мягким и неумолимым дамокловым мечом.

– Не на…до, – из последних сил выговорил Дмитрий Олегович. – Я не хо… – Зубами он вцепился в покрывало и приостановил сползание. Свободными руками и ногами он начал энергично подгребать, нашаривая точку опоры.

Негритянка замолчала, о чем-то напряженно раздумывая.

– Прости меня, дарлинг, – наконец, виновато сказала она. – Как же я сразу не сообразила! Сперва мы каждый в своем, а на счет "три" быстро меняемся одеждой. Да?..

"Нет!!" – мысленно завопил Курочкин, однако вслух не издал ни звука, опасаясь выпустить из зубов спасительный клок покрывала.

– …Мне так неловко, – покаянным тоном вымолвила черная интердевочка. – Ну, не сердись, дарлинг, у меня очень давно не было трансвеститов. Они в России – такая редкость, как белые слоны в Найроби… О-о, до чего у тебя славный пиджак! Он меня та-ак возбуждает! – почти без паузы продолжила она. – Я та-ак его хочу, дарлинг, умираю…

Курочкин представил, как на негритянке трещит по швам его старенький пиджачок – и ужаснулся. Потом он вообразил, как натягивает на себя красный купальник Валентининого размера, – и ужаснулся втройне.

– Я – не транс… – выдохнул он, упуская единственную точку опоры и начиная неумолимо съезжать прямо в лапы чернокожей профессионалки.

Валютная негритянка заметно расстроилась: прошло уже минут десять, а она все еще не могла угодить дорогому высокотарифному клиенту.

– О, май да-а-арлинг, – жалобно протянула она. – Ты огорчен… Ты обижаешься на свою куколку, на свою девочку…