Мертвый кролик, живой кролик

– Ну, подписать могли где угодно, хоть в «Кофемании», – сказал Сергей. – Эти две медицинские фирмы – как наперстки, под одним из которых прячут шарик. Не соображу, куда смотреть.

– Смотреть надо на Аллу и Алика Ратманских, – ухмыльнулся Илюшин.

Глава 12

Возле голубой панельной девятиэтажки стояла старуха в центре круга из пшена. Голуби толпились у нее под ногами, сидели на проводах и расхаживали по козырьку над подъездом.

– …При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна, – пробормотал Сергей и отъехал подальше от проводов.

К Шурыгиной сыщики опоздали на час. Вера встретила их в длинном темном платье, которое Сергей мысленно окрестил монашеским. Лицо у нее было измученное.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста…

– Кто там, Верочка? – раздался из комнаты сиплый старческий голос.

Вера со вздохом подошла к двери.

– Мама, я тебе говорила. Это частные детективы, они ищут Нину Забелину.

– Нину Забелину, Нину Забелину… – забормотала старуха. – Только впустую время тратят. Сгинула – туда ей и дорога! Бесстыжая была женщина, одним местом пробивалась, карьеру делала…

– Ты ведь не помнишь Нину, правда? – с болезненной улыбкой спросила Вера. – Ты даже не понимаешь, о ком идет речь.

– Я все помню! Не смей выставлять меня беспамятной дурой перед посторонними людьми!

Илюшин протиснулся между Бабкиным и стеной.

– Вы не представите меня вашей маме, Вера Андреевна?

Вера удивилась, но кивнула. Пока Илюшин рассыпался в комплиментах возле постели старухи, Бабкин стоял в узком полутемном коридоре и думал: если бы перед Верой завтра возник богатый отец и предложил ей, как Нине, новую жизнь, Шурыгина согласилась бы? Или осталась в своей убогой панельке, жилая площадь – сорок два метра, застекленная лоджия, санузел раздельный… «И кому от этого решения было бы лучше?» – прозвучал у него в голове насмешливый голос Илюшина.

– Пойдемте в кухню, я чай заварила, – глуховато сказала Вера.

Бабкин, задержавшись в прихожей, шепнул Макару:

– Ну что, очаровал лежачую бабку?

– Само собой, – невозмутимо ответил Илюшин. – Заодно убедился, что там реальная старушенция, а не записанный голос.

На кухне Вера поставила перед сыщиками чашки, выставила вазочку с печеньем и села, забыв налить чай. Казалось, она двигается механически, как смертельно уставший человек.

– Вера Андреевна, когда вы с Ниной виделись в последний раз? – спросил Макар.

– Я позвонила ей в субботу, когда пропал Егор. Юрий рассказал мне, что случилось. А мы давно уже с Ниной договорились: если произойдет что-то из ряда вон выходящее, я сразу ей сообщу. И вот я… Позвонила. Сказала. Нина попросила о встрече. Вернее, поставила перед фактом, что приедет ко мне. Господи, не могу отделаться от мысли, что это я… это из-за меня…

Рот у Веры перекосило, и из груди вырвалось странное подвывание. Губы посинели. На щеках вспыхнули багровые пятна, и побелела кайма губ. Бабкин всерьез испугался, что у Шурыгиной эпилептический приступ, но из глаз Веры хлынули слезы, и Сергей понял, что судорог можно не бояться.

Бабкин не знал, что делать с плачущими женщинами. Вера Шурыгина была создана для того, чтобы осушать чужие слезы, а не проливать свои!

Илюшин, подлец, не двинулся с места. Сидел и с отстраненным интересом наблюдал за Верой. Сволочь! Вот кто способен парой слов привести в чувство хоть женщину, хоть ребенка, – так ведь нет, сидит пялится, как в опере!

Злясь на них обоих, Бабкин сгреб со стола ворох бумажных салфеток и сунул Вере.

– Виноваты в чем? – спросил он. Может, проговорится в приступе раскаяния, что убила подругу.

Вера по-прежнему страшновато подвывала, теперь уже без слез. Он испугался, что придется вызывать врача. Замечательно прошел опрос свидетеля!

– Я… ей… завидовала…

Она начала икать. В другое время это показалось бы смешным, но только не сейчас. Вера напоминала кошку, безуспешно пытающуюся отрыгнуть комок шерсти. Бабкин зашипел на Илюшина, и тот снизошел: налил из чайника воды в чашку.

Сергей смочил ей лицо, поднес чашку к губам. Едва сделав два глотка, Вера вскочила и кинулась в туалет. Он слышал, как ее рвет.

Вера долго умывалась. Вернулась красная, но с мертвенно-белыми полукружьями под глазами и таким же пятном на подбородке. Упала на стул.

– И… извините.

Бабкин с Илюшиным выжидательно смотрели на нее.

– Я… не ожидала сама… простите! – Каждое слово давалось ей с трудом.

Макар наклонился к ней и доверительно спросил:

– Вера, что вы сделали?

Она глубоко вздохнула.

– Я ей желала зла! Думала о ней плохо. Представляла… всякое.

– Например?

Вера протестующе выставила перед собой ладонь.

– Пожалуйста, не надо! Это дрянные… постыдные мысли. А я их перебирала, наслаждалась ими! Ох, как стыдно!

Она прижала ладонь к глазам.

– А почему вы думали о Нине плохо?

Вера перевела дыхание. Пятна постепенно исчезали, лицо приобретало нормальный цвет.

– Можно я покурю? – тихо спросила она. – В смысле, нет ли у вас сигарет? Я не держу их дома… И вообще… Просто сейчас… Вы меня простите, пожалуйста…

– Минуточку. – Бабкин поднялся, прервав этот сбивчивый поток извинений, и вышел в прихожую.