Мертвый кролик, живой кролик

– Да-да, я вспомнила, – уверенно сказала администратор. – В феврале! Понимаете, такая неловкая вышла ситуация… Несколько клиентов ждали очереди, чтобы расплатиться, и когда позвонили в дверь, я открыла не глядя. Разбиралась с клиенткой… Дело в том, что она пришла, а ее специалист занят. Случаются такие накладки, всегда очень неловко! Мы выясняли, что произошло, а он все это время стоял и ждал. Когда очередь рассосалась, подошел. Стоит – и молчит. Так странно! Тут я поняла, что этот мужчина к нам не записывался. У него был такой нехороший взгляд! Я даже испугалась. В здании есть охрана, я собиралась им позвонить, но он выбежал из салона. Больше мы его не видели.

– А вы не помните, кто была та клиентка, с которой вы разговаривали, когда он вошел?

– Нина Ратманская, – ответила администратор. – Я хорошо запомнила, потому что это была моя первая серьезная ошибка.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Открыв на звонок, Юрий Забелин увидел на лестничной площадке сыщиков.

– Вы к нам не зачастили? – хмуро спросил он, перегораживая вход в квартиру.

– Вы дверью ошиблись, да, Юрий Геннадьевич? – сочувственно спросил Илюшин. – Как думаешь, Сережа? Господин Забелин ошибся дверью?

– Стопудово, – согласился Бабкин. – Он часики хотел сдать в ремонт.

– Две почти одинаковые двери без опознавательных знаков. Нетрудно ошибиться!

– Довольно легко, – подтвердил Сергей.

– Это что за цирковой номер? – оскалился Забелин. – Я вообще не обязан с вами разговаривать.

– Но когда вы по ошибке – я подчеркиваю, по ошибке – попали в салон, Юрий Геннадьевич, вы услышали голос Нины, которая разговаривала с администратором. Узнать ее в лицо вы не смогли бы. А вот голос у нее примечательный.

– Запоминающийся, – подтвердил Сергей.

– Довольно низкий для женщины и с хрипотцой.

Забелин пытался захлопнуть дверь, но Бабкин выставил вперед ногу.

– Поэтому вы и встали там как соляной столп, – любезно продолжал Макар. – Не каждый день встречаешь пропавшую жену. Перед стойкой толпились люди, Нина вас не заметила. Когда она вышла, вы последовали за ней.

– А Егор-то голову ломает, отчего папаша последние полгода срывает на нем все зло!

– Егор за дело получал! – заорал Забелин.

– Нину ты тоже убил за дело? – поинтересовался Сергей.

– Пошел ты! Никого я не убивал!

– А какую трагическую сцену разыграли вчера!

– Смоктуновский, реально, – подтвердил Бабкин. – Я даже купился. Слышь, страдающий вдовец! Ты зачем комедию ломал?

– Без адвоката общаться не буду!

Забелин снова попытался закрыть дверь, но Сергей без труда отодвинул его и вошел. Илюшин угрем скользнул внутрь и успел обосноваться на кухне, пока Забелин бесился в коридоре, крича про нарушение границ частной собственности.

– Юрий Геннадьевич, вы бы поговорили с нами по-хорошему, – посоветовал Макар. – Потому что за нами в очереди на проникновенную беседу с вами стоят следователь и безутешный отец Нины. Может статься, это последние спокойные полчаса в вашей жизни. Что вы сделали после того, как вышли за Ниной из маникюрного салона?

Бабкин втолкнул хозяина квартиры в кухню и перекрыл собой вход. Забелин взвесил силы и сдался.

– Десять минут, – процедил он сквозь зубы.

– Вы еще и торгуетесь, Юрий Геннадьевич, – упрекнул его Макар. – Как не стыдно!

– Я вышел за этой сукой, она прыгнула в «Мерседес» и укатила. Все!

Забелин сел и скрестил руки на груди.

– И ты, конечно, запомнил номер, – подал голос Сергей.

Летел быстрый снег густыми хлопьями, улица выглядела как в сказке, как на иллюстрациях к «Снежной королеве», которую Нина в детстве читала мальчишкам. Егор с Ленькой были мелкие, и Юрий молча бесился: зачем стараться, если они все равно не въезжают! Лучше бы ужин приготовила. Но Нина могла прочесть им всю сказку за вечер, хотя история была безумно длинная и какая-то нелепая. Короли, разбойники, вороны, старухи, олени… Юрий однажды высказался: «Андерсен – реально больной. Его надо было не печатать, а лечить в психушке. Может, он даже педофил, как этот… «Алису в Стране чудес» кто написал?» Нина так посмотрела на него, словно педофилом был сам Юрий.

Позже он понял, что она читала не для сыновей, а для себя. Но к тому времени, когда до него дошло, Нины с ними уже не было.

Все эти годы Юрий был уверен, что она умерла. И когда очутился в комнате, где звучала ее речь, впал в ступор. Он сразу понял, что это Нина. Никто другой не мог заимствовать ни ее голос, ни ее манеру говорить: тихо, с долгими паузами, но при этом так аккуратно и четко произнося каждое слово, словно она вкладывала леденцы в подарочную коробочку.

Выскочив за ней на улицу, он даже не сообразил спрятаться. Но она шла, не замечая его: легкая, изящная, с серебристыми волосами, точно маленькая Снежная королева; переступала своими молочно-бежевыми замшевыми сапожками, которые ни один нормальный человек не напялил бы грязной московской зимой, и снег падал на ее непокрытую голову. Юрий оказался в шлейфе ее аромата: нежного, прозрачного. От его мертвой жены пахло богатством.