Мертвый лес

Но главное, здесь приятно пахло — весенней свежестью, полевыми цветами и чем-то еще в том же духе. Три увлажнителя воздуха настолько футуристичного вида, будто Рольф позаимствовал их с космического корабля из будущего, старались изо всех сил, выдыхая облачка ароматного пара. Кати глубоко вдохнула этот свежий запах и ненадолго прикрыла глаза: на мгновение ей и впрямь почудилось, будто она очутилась на весеннем лугу и нет никакой зимы и никакой уродливой мусорной свалки.

Разумеется, невозможно было даже представить, чтобы Рольф повесил на стену календарь с полуголой девицей. Его кабинет украшала огромная и очень странная картина — какая-то мешанина из ярко-желтых, красных и оранжевых пятен.

— Это Раковский, — объяснил Рольф, заметив ее взгляд. — Опус номер двадцать четыре. Разбираешься в абстрактной живописи?

— Э… Нет, — призналась Кати, а сама подумала про жуткое перекошенное лицо, которое увидела в пятнах осыпающейся штукатурки. Тоже ведь по-своему абстрактное искусство.

— Ну, ничего. Этот талант приходит с годами, — хмыкнул Рольф и, чуть подумав, добавил: — Или с деньгами.

Он разлил чай по чашкам, поставил их на стеклянный столик у кожаного дивана, затем поставил туда же хрустальную вазочку с печеньем и взмахнул рукой.

— Присоединяйся.

Кати, сцепив руки в замок, села на краешке дивана, Рольф же устроился в массивном кожаном кресле напротив, закинув ногу на ногу. Кати поразилась тому, насколько свободно он чувствовал себя среди шикарных и дорогих вещей — как король в тронном зале. Если подумать, он был первым по-настоящему богатым человеком, которого ей довелось встретить, и она понятия не имела, как себя вести в его обществе. Притвориться, будто между ними нет никакой разницы? Но ведь она есть, и глупо это отрицать. Разница была не в том, что кто-то из них хуже, а кто-то лучше, просто они принадлежали разным мирам, которые очень редко пересекались между собой. Глядя на его пиджак, галстук и золотые запонки, глядя на его ухоженную бороду, Кати невольно почувствовала неловкость за свои растянутые свитера с обтрепанными рукавами и за сбитые ботинки. И за то, что уже три дня не мыла голову — не потому, что была грязнулей, а потому, что устала терпеть нытье Герберта из-за счетчиков на воду. Рольф делал вид, что ничего этого не замечает, но наверняка ведь он все видит. И после ее ухода он призовет уборщицу, чтобы она вымыла диван с чистящим средством.

— Да не стесняйся ты! — сверкнул зубами Рольф. — Все в порядке. Ты уж извини, если что не так — у меня не часто бывают в гостях столь обворожительные барышни.

Он подмигнул ей, и, кажется, без фамильярности или неуместной игривости. Во всяком случае, ничего такого Кати не заметила. Глубоко вдохнув, она протянула руку и взяла чашку. Сделала осторожный глоток. И на долгое мгновение у нее замерло сердце. Кати и подумать не могла, что чай, обыкновенный чай, сушеные листья, и не более того, может быть таким вкусным. Терпкий и нежный, с легким, но ощутимым привкусом лесной земляники — не химических ароматизаторов, а самых настоящих ягод, которые можно найти только на заповедных тропах далеко в лесу. Ничего подобного она в жизни не пробовала, и вряд ли ей выпадет шанс попробовать еще раз. Она правильно сделала, что отпила совсем немного. Такой чай нельзя пить большими глотками, а лишь крошечными глоточками, наслаждаясь всеми оттенками и нюансами вкуса.

— Итак, — сказал Рольф, отпивая из своей чашки. — Говоришь, ты увидела крысу?

Кати покачала головой, все еще во власти восхитительного чайного плена.

— Не совсем. Мне показалось, будто я видела крысу, вот я и…

— Умно, — кивнул Рольф. — Не подкопаешься.

Кати замерла, не сделав второй глоток. То есть? В его словах был какой-то намек? Рольф продолжал улыбаться, но каким-то образом его улыбка вдруг перестала быть дружелюбной.

— В смысле? — сказала она, ставя чашку на столик.

— Ты кричала так, что я услышал тебя даже здесь, а у меня, между прочим, неплохая звукоизоляция.

— Извините. — Кати опустила взгляд.

— Не за что извиняться. — Рольф взмахнул рукой. — Скажи лучше, что ты увидела на самом деле?

Он прищурился, левой рукой приглаживая бороду. И сколько бы Кати ни отводила глаза, она все равно чувствовала, как он на нее смотрит. Он знает, мелькнула мысль, знает про эту жуть, скрытую в стенах туалета и, быть может, всего здания. Он здесь главный, он не может об этом не знать…

— На самом деле… — Кати сглотнула. — Мне показалось, будто я заметила крысу, но сейчас я уже не уверена.

Рольф расхохотался, да так, что расплескал немного чая на столик.

— Да брось! — сказал он. — Никто так не кричит, увидев крысу. Ну, серьезно. Мы же с тобой взрослые люди, так давай вести себя как взрослые люди, хорошо? Без закатывания глаз и прочих «я не знаю» и «я не понимаю»?

Быстро же она выросла в его глазах. И получаса не прошло с тех пор, как он разговаривал с ней как с маленькой девочкой, и вот они уже «взрослые люди». Или тогда это был спектакль, чтобы запудрить мозги Герберту и остальным?