Мертвый остров

Они очевидно нагоняли банду Шурки Аспида. Ефрейтор доложил свои соображения. После впадения в Тымь речки Фугу течение первой замедляется. Русло становится шире, перекаты исчезают. Карчи остаются, но уже не перегораживают всю реку. Из зажатой между двумя хребтами долины Тымь выходит на равнину и плавно течет к Охотскому морю. Правда, она при этом сильно петляет, и во многих местах выгоднее срезать изгиб по суше. Меняется и местность. Тайга уходит, а появляется стланик. Людей в нем видно издалека, и беглецам уже не уйти. Главное – вовремя их заметить. Поэтому Таубе пересел на нос, к Передерию, и наблюдал реку в бинокль. Так они прошли часа полтора. Плыть действительно стало легче. Русло было чище и глубже. Зато ослабло течение. Тут уж Лыков отвел душу. Он взял сразу два весла, сел посредине и устроил аттракцион атлетизма. Тяжелая лодка летела как перышко. Уставшие линейцы отдыхали и дивились.

Тайга вокруг делалась все ниже и ниже. Иногда она совсем мельчала – там пролегали болота. Слева в Тымь вошла река Ныш, и русло стало еще полноводнее. Вдруг за очередным поворотом открылась поляна, а на ней – толпа людей с ружьями. Барон схватился было за винтовку, но Передерий его остановил:

– Ваше высокоблагородие, это гиляки. Видать, что-то случилось. Причаливаем!

Собаки с характерными торчащими ушами сбежались к урезу воды и принялись яростно лаять. Так уж повелось на всем Сахалине: русские собаки облаивают гиляков, а гиляцкие – русских. Ефрейтор не обратил на шум никакого внимания. Он выпрыгнул из лодки и пошел к инородцам. Когда же на топкий берег ступил Лыков, все собаки сразу разбежались. Тогда и подполковник решился вылезти.

Два десятка людей обступили Передерия и громко кричали, все разом. Тот что-то сказал, короткое и веское. Гиляки тут же замолчали и расступились. На земле лежали люди. Алексей подошел поближе. Это оказались пять инородцев, разного возраста, но с одинаково коричневыми от табака лицами. Они были убиты из огнестрельного оружия.

– Кто это сделал? – спросил Таубе. – Беглые?

Вперед вышел старик с какой-то серебряной бляхой на шее и ответил на хорошем русском языке:

– Мы не видали, капитан. Пришли, они лежат. Но, кроме беглых, другим некому!

Лыков заметил, что одному из убитых пуля вошла прямо в лоб и вышла из затылка. Но не до конца, поскольку застряла в затылочной кости. Сыщик присел над трупом, ножом выковырял пулю и стал ее рассматривать. Интересные дела…

Между тем разговор продолжался. Передерий указал батальонному командиру на самого пожилого из убитых. Черты его отличались свирепостью и властностью.

– Это, ваше высокоблагородие, есть знаменитый Чубук. Охотник на беглых. До пятидесяти их самолично застрелил! Отлилась ему, гаду, каторжная кровушка…

В голосе ефрейтора слышались нотки одобрения. Другие линейцы его поддержали:

– Ишь, рыло, черт нерусский! Стоко православных загубил!

– Отбегался, сарданапал!

Передерий продолжил:

– Другие под стать ему: Юскун, Чурка, Плетун и Часы. Два сына, значит, брательник и племянник. Семейное у них дело было – людей убивать. Ежели мы – «меделяны», то этих промеж себя называли «шакалами».

– За что? Ведь убийства беглых разрешены властью. Если те отказываются сдаться.

– Это, конечно, так, но можно и живьем приводить! Все же люди, не собаки. А эти живых не брали. Они, как найдут свежий след, сразу идут по нему. Сыскав беглых, издали начинают грозить оружием. Предлагают сдаться. Кои сдавались, тех «шакалы» тут же убивали. А ежели кто смелый давал отпор, поджимали хвосты и убегали…

– М-да. Почему же власти потакали?

– Не могу знать, – ответил ефрейтор. Помолчав, добавил: – Надо полагать, им все равно, живого вернут или мертвого. С мертвым даже меньше хлопот.

Гиляки не переставали шуметь. Они тянули Передерия за рукав в сторону кустов. Он сходил поглядеть, вернулся и доложил:

– Следы, много. Человек десять-одиннадцать. Ведут к востоку. Надо полагать, тут они слезли с лодки и пошли пешком.

Таубе развернул карту и нахмурился.

– Шурка Аспид решил сесть на корабль не в Ныйском заливе, а ближе, в Набильском. До него отсюда тайгой верст двадцать. Если бы они не ушли с реки, мы бы их скоро догнали. А теперь… Теперь все зависит от наших ног. У них около часу преимущества. Ходу, ребята, ходу! Збайков остается при лодке, остальным изготовиться к пешему броску. Время сбора – пять минут.

Голому собраться – только подпоясаться. «Меделяны» сбросили шинели, чтобы сподручнее было бежать. Лыков надел заранее уложенный ранец, подвесил подсумки с патронами. Сказал Ваньке Пану:

– Жди нас здесь. К вечеру или мы вернемся, или я пришлю тебе замену.

Потом сыщик пошел к Таубе. Тот тоже возился с подсумками. Алексей протянул ему добытую пулю.

– Взгляни. Ничего не замечаешь?

– Ну-ка… Ух ты! Она от винчестера!

– Именно. А у убитого часового была бердана.

– Ни хрена себе! Значит, у них две винтовки?

– Значит, две. Купили, когда готовились к побегу. Фельдфебель, шкура, не все рассказал!

Таубе выстроил полуотделение и сообщил:

– Ребята! У них две винтовки, а не одна. Смотрите в оба!