Мерзавец Бэдд

Телевизор, висевший на стене, был новым, и он был ОГРОМНЫЙ. Где-то шестьдесят, а то и все семьдесят дюймов в диаметре, старому, к слову, было уже четыре года, и экран не достигал и пятидесяти дюймов. Телик был действительно гигантским, и вместе с тем его толщина едва ли достигала двух-трех дюймов, экран был почти плоским, и картинка казалась настолько безумно четкой, что кружилась голова. К тому же, несколько часов назад у меня не было игровой приставки, а теперь появилась.

Картинка с игрой на экране была разбита на четыре разных секторах, каждый из которых показывал что-то свое. Это была какая-то стрелялка, вот все, что я мог сказать. Пока я рос, у меня не было времени на видеоигры, хотя близнецы и Лусиан были зависимы от них, и даже Ксавьер, хотя и в меньшей степени.

Я стоял в коридоре и созерцал. Очевидно, наконец, появились Канаан и Корин, так что гостиная от какофонии воплей напоминала хлев. Бакстер, Зейн и Ксавьер жались на кушетке с джойстиками в руках. Канаан и Корин стояли позади них, Кан держал джойстик, пока Кор стоял рядом, толкал его и выкрикивал: «НЕТ, ты долбаный идиот, вот туда, НЕТ, в другую сторону, да, туда, теперь давай вниз по коридору...»

Ксавьер прибывал в своем привычном молчаливо напряженном «Я», наклоненный вперед с локтями на коленях и торчащим сбоку кончиком языка, он слегка раскачивался вперед-назад, двигаясь так же, как в фантазийном мире игры, кажется, это была новая версия «HALO», хотя я мало что в этом понимал. Зейн и Бакстер тоже оба отстреливались, толкая и матеря друг друга, устраивая беспорядки даже когда играли. Брок же сидел в удобном кресле с бутылкой пива в руках и наблюдал за игрой с улыбкой на лице.

Потом Брок заметил меня.

‒ Наконец-то, дикий зверь выбрался из своей берлоги! ‒ сказал он с ярко выраженным австралийским акцентом.

Это остановило игру, и шесть пар глаз устремились на меня. Канаан и Корин двигались одновременно с этой их странной инстинктивной синхронностью. Они зашвырнули свои джойстики и бросились ко мне, заключая в медвежьи объятья.

‒ БАСТ! ‒ выкрикнули они в унисон.

Канаан и Корин выглядели прямо как рок-звезды, коими и являлись. Они были одного со мной роста, где-то сто девяносто сантиметров, но между собой самую малость различались по росту и поджарости тела. У Канаана были длинные распущенные и растрепанные волосы, постоянно падавшие ему на глаза, и зачатки бороды. Корин из них двоих был более резким, он щеголял суровым андеркатом с длинными верхней и левой частью, зачесанными назад через всю черепушку, кончики же были окрашены ядовито-синим. У обоих были начатые татуировки рукава, пустые места на которых показывали, где будут находиться новые татуировки. Оба были одеты в узкие джинсы с заниженной талией и дырами на коленях и бедрах, футболки с выцветшим рисунком и довершали их лук декорированные маркерами конверсы All-Stars. Каким-то чудом им удавалось сохранять свой индивидуальный стиль, у них все было почти-но-не-совсем одинаковым, и этого хватало, чтобы никогда не спутать одного близнеца с другим.

Одно время они играли в эту игру: одевались одинаково, выглядели одинаково, так что ты никогда не знал, с кем из близнецов общался. Они и зрителей на шоу разводили точно так же, один из них был на соло-гитаре и вокале, а другой ‒ на басухе и бэк-вокале, а затем во время смены освещения они менялись гитарами и микрофонами. Парни даже сделали из этого полноценный небольшой забавный трюк, перебрасываясь гитарами туда-сюда при гармонизации, так что вы никогда не знали, кто из близнецов поет. Однако компания быстро пресекла эти выходки. Хотя в ретроспективе это было только к лучшему, поскольку заставило каждого из них найти свою нишу, отнестись к музыке серьезно, а не как к какой-то показухе.

‒ Думал, ты никогда не выйдешь, ‒ сказал Канаан.

‒ Должно быть, она действительно что-то, раз продержала тебя там семь ебаных часов, ‒ сказал Корин.

‒ Скорее проебав эти семь часов, ‒ ухмыльнулся Канаан.

Я превратил медвежьи объятья в захват голов обоих.

‒ Мелите своими языками уважительнее, иначе я их вам оторву, вы, маленькие ублюдочные панки, ‒ я сопровождал слова сдавливанием, пока они оба не начали кричать и вырываться.

‒ ЛАДНО! ПУСТИ МЕНЯ! ‒ это был Корин, наиболее активный из них.

Я ослабил захват, но совсем не отпустил, повернув их к себе лицом.

‒ Серьезно, парни. Никакого дерьма насчет нее. Усекли?

Канаан взглянул на меня с любопытством.

‒ Кто ты и что сделал с моим настоящим братом?

Я оттолкнул его достаточно сильно, чтобы тот ударился о спинку дивана и перелетел через нее.

‒ Это, правда я, недоумок, просто я нашел девушку, которая мне действительно нравится. Не делай из этого событие.

‒ Думаю, это и правда событие, ты не находишь? ‒ спросил Ксавьер. ‒ Не ты ли однажды сказал, что любовь для слабаков, которые не смогли выкрутиться, как настоящие мужчины?

‒ Да, думаю, я что-то подобное говорил, ‒ вздохнул я, ‒ но во-первых, я был пьян, когда это сказал, во-вторых, это было до того, как я встретил Дрю, и в-третьих, тогда я был придурком.